Загадаю Тебя

Джолос Анна

– Дальше, москаль. Ты задаёшь вопрос, – торопит меня дед.

– Я мужчина?

– Нет, – отмахивается он.

– Ну как сказать, – вмешиваясь, озадачивает Сеня.

– Таак… Я спрашиваю, – Степаныч чешет подбородок. — О! У меня есть борода?

– Есть, – кивает внучка.

– Я этот, как его… – щёлкает пальцами, напрягая извилины. – Джигурда?

Сеня смеётся.

– Не Джигурда.

– Мимо.

Чтоб вы понимали, мы играем в «Угадай кто?» или как там это называется. Правила простые, я вник сразу.

Втайне

от товарищей каждый пишет на листке слово, связанное с определённой тематикой. Перед началом партии участник приклеивает кому-нибудь на лоб бумажку с именем. Собравшиеся по очереди задают друг другу вопросы по поводу внешности, характера и других отличительных черт задуманной личности. На вопросы нужно отвечать односложно «да», «нет». Выигрывает тот, кто первым отгадает слово, записанное на бумажке.

Так уж вышло, что Оле с вопросами приходится обращаться ко мне, учитывая очерёдность, идущую по кругу.

Я… красивая? – осведомляется Миронова, поправляя стикер, приклеенный ко лбу.

– Оч красивая, – отвечаю я ей. И конечно же, речь идёт не о той знаменитости, которую она должна угадать.

Мозг опять услужливо подкидывает сохранённую на карту памяти картинку.

Оля в эту секунду наконец-то поднимает глаза и тут же резко, уже по доброй традиции, краснеет. Очевидно, понимая контекст.

– Я политик? – спрашивает, отворачиваясь.

– Нет.

Кажется, что злится на меня. Почему? Ничего криминального, по сути, не случилось. Я ж не нарочно к ней ворвался. Так вышло.

Говоря откровенно, был бы вариант повторить это снова, однозначно повторил бы. Там есть на что посмотреть. Оля без одежды выглядит очень даже волнующе.

– Олух, ты оглох? – передо мной возникает недовольное лицо старика. – Мы ждём, ау!

– Я певица? – выдаю быстро, пока он не распсиховался.

– Да.

– Есть предположения? – хихикает подружка Мироновой.

– Бейонсе?

– Хто?

– Вы её не знаете, – поясняю Степанычу.

– Нет, не Бейонсе, – Сеня улыбается, – теперь мой черёд. Я тиктокер? – уточняет она у Оли.

– Токарь? – не понимает дед.

– Нет, Сень, ты не тиктокер.

– Блин-блинский… Спрашивай, Оль.

– Я зарубежная актриса?

– Да.

– Нестарая, красивая, зарубежная, – девчонка морщит лоб, явно перебирая в уме варианты. – Анджелина Джоли?

– Да как так! – с досады хлопает по столу Есения, и посуда жалобно позвякивает. – Ты выиграла, зараза! Как догадалась, что Богдан именно Джоли написал?

Оля лишь пожимает плечами.

– А я кем был? – снимаю стикер. – Верка Сердючка? Это кто вообще?

– Тундра! Это та, которая поёт: «хорошо, всё будет хорошо, всё будет хорошо, я это знаю!» – напевает Сенька.

– А, где-то слышал, – киваю, вспоминая что-то отдалённо похожее.

– Дед Корней, а у вас ваще самое лёгкое было. Оля Деда Мороза вам загадала.

– Тю… Тоже мне знаменитость выдалась. Москаль, хватит

есть мой холодец! У тебя желудок бездонный, что ли? – ворчит он, наблюдая за моими действиями. Я как раз решил подкрепиться, раз уж за столом сидим.

– Деда, там ещё три тарелки с твоим холодцом, – успокаивает его Оля. – Всем хватит, и тебе и гостям.

– Гостям… Не напасёшься еды на гостей этих, – бормочет себе под нос.

Вот же противный местами!

– Так, теперь давайте животные и растения загадывать. Тема природа, – сообщает Есения.

Отлично. Пишу на бумажке «Мухомор».

– Не подсматривайте, – клею её на лоб Корнею.

– Дай сюды, – отбирает у меня ручку и тоже что-то калякает для меня. Как выяснится позже, там «баран» написано.

– Пхах, – подружка Мироновой прыскает от смеха.

– Погнали…

Честно сказать, сперва эта их идея сыграть не очень-то меня вдохновила. В процессе же оказалось, что это довольно… весело? Хоть и дико старомодно.

Вообще, в какой-то момент я поймал себя на мысли, что мне нравятся эти посиделки. Лёгкая по нраву Сенька. Язвительные комментарии деда, Олин смех, вкусная еда, приготовленная ею. На самом деле, не так уж плохо я провёл тут время, если не брать во внимание дискомфорт, связанный с моим самочувствием.

– А хочешь, расскажу, как мы на суженого гадали? – предлагает Сенька.

– Давай.

– Ходи, мажор, хватит ля-ля языком, – раздражаясь, подгоняет Корней.

Теперь мы играем в карты, и он, между прочим, уже неоднократно был пойман на жульничестве.

– Короче, собрались мы в старой бане однажды. В полночь.

– Чего? – дед хмурится, а Оля под столом наступает подруге на ногу.

– Ай, Оль! – голосит та.

– Не можешь да, без своих историй?

– Та лан чё! Давно же было. Вы, товарищ, Мухомор, уже десятый сон видели к тому часу, – уклоняется от его щелбана. – Итак… – выдерживает театральную паузу. – Нас было пятеро. Зеркало принесли, поставили. Свечи, всё ж как положено. Надо сказать, ссыкотно было до жути!

– Эу, это не червовый валет, а бубновый, – замечаю, как ушлый старик под шум волны снова хитрит.

– А, да? – тут же умело прикидывается чайником.

– Забирайте, если отбиваться нечем. Хватит нас дурить, – вынуждаю его взять карты.

– Козёл московский. Будет тебе семьдесят шесть, узнаешь и про радикулит, и про катаракту.

– Дед... – Оля качает головой.

– Да дайте ж дорассказать! – цокнув языком, пищит Сеня.

– А мож просто рот тебе заклеим? – предлагает Корней. – У меня уже мигрень от твое трескотни. Оль, тащи скотч.

– Тс-с… Не мешайте! Так вот, сидим мы значит в полутьме, – понижает голос для большего эффекта. – С зажжёнными свечами и зеркалом, в котором образ жениха должен появиться. По очереди слова произносим, ну, вызываем суженого на связь, – поясняет она мне. – И тут до Катьки Грачёвой очередь доходит.