Загадаю Тебя

Джолос Анна

– М?

– А поехали все вместе к деду в деревню? – выпаливаю, глядя на их взъерошенные от шапок макушки.

Глава 40

Дед, действительно не собиравшийся праздновать Новый Год, нашему шумному девичьему нашествию, на первый взгляд, не особо обрадовался. Встретил показушно прохладно и даже поворчал по поводу того, что стольких гостей ему не надобно.

Потом-то оттаял, конечно. Нутром чуяла, что всё-таки ждал он меня. Я не ошиблась.

Девчонки –

умнички, не растерялись. Сенька сразу занялась ёлкой. Достала коробку с игрушками из кладовки и начала украшать её. Я с Асей смоталась в магазин за продуктами, а уже ближе к вечеру все втроём принялись суетиться на кухне.

По итогу, совместными усилиями и стараниями к тридцать первому декабря мы оказались целиком и полностью готовы. Нарезали несколько салатов в шесть рук, продумали, что будем варганить на горячее, сварили обожаемый дедом холодец, испекли три пирога и торт. Всё успели. К тому же, с полной уверенностью могу сказать, что в ходе процесса как-то само собой спало давящее напряжение, которое висело между мной и Сенькой. Мы с ней наперебой рассказывали Асе истории из нашего общего деревенского детства и много смеялись, вспоминая те нелепые ситуации, в которые неоднократно попадали.

Иногда рядом с нами сидел дед, то и дело язвительно комментируя очередной монолог. В ногах трактором мурчал соскучившийся по моему вниманию Персик. В гостиной монотонно бормотал телевизор.

Я была счастлива здесь, дома.

Почти счастлива. Ведь на душе… На душе всё равно было больно и тяжко. Я очень сильно тосковала по Богдану. Пальцы постоянно тянулись к молчаливому телефону, и каждый раз я испытывала горькое разочарование. Потому что, увы, не находила в нём ни сообщений, ни звонков от дорогого сердцу абонента.

– Капец просто…

Качаю головой, когда подруга рассказывает про то, как застряла на дереве, слезая с шалаша, который мы устроили на одном из сараев.

В памяти всплывает чёткая картинка. Знойное лето. Крыша. Вишня.

После долгой отсидки на стволе и настойчивых уговоров ребят, Сеня рискнула-таки перекинуть ногу.

Закончилось плохо.

– Баланс не поймала, – с досадой констатирует она. – Полетела вниз. Упала прямиком в жгучую крапиву!

– С-ссс… Неприятно было, наверное, – сочувствующе морщится Ася.

– Неприятно??? Ты так это называешь? – пучеглазится, вздыхая. – Да это было ужасно больно! А какая я вмиг стала «красивая», не передать никакими словами. Вся, блин, красная с ног до ушей, в пупырышках.

– Бедная…

– Спасибо, хоть не сломала себе ниче. Метра четыре пролетела. Олька, кстати, очканула конкретно. До сих пор в ушах слышу это её взволнованное «Сееееняяяя!». Плакала надо мной, помогая встать.

– Было дело…

Ловлю на себе внимательный взгляд деда. Снова переключаюсь на лоток с холодцом. Предок пристально и внимательно наблюдает за мной со вчерашнего дня. Подозреваю,

что слишком хорошо меня знает и почти наверняка догадывается о том, что я чем-то расстроена.

Трелью звенит стационарный телефон.

Дед идёт в комнату, чтобы поговорить (как потом выяснилось) со старым армейским другом, а я решаю воспользоваться случаем и сбежать.

– Отнесу Зуле подарок и угощение, она так помогала нам в уходящем году, – достаю с полки самую приличную посуду. Открываю холодильник.

– Не поняла… Ты пойдёшь к ней домой? – выпучив глаза, ужасается Сеня.

– Да.

– Кошмар.

– Кто такая Зуля? – Ася не улавливает суть нашего диалога.

– Местная ведьма.

– Перестань, она не ведьма. Помоги аккуратно упаковать пирог.

– Ещё какая ведьма!

– Ты её боишься? – спрашивает Ася Сеню.

– Ну… Как сказать. Каждый житель Загадаево старается избегать встреч с этой колдуньей.

– Не утрируй. Ты вообще говорила, что не особо веришь в потустороннее.

– Люди обходят её дом стороной. Факт.

– И в то же время, будучи в состоянии полнейшего отчаяния, просят у неё помощи, – замечаю я резонно. – К ней со всей области едут, между прочим. И даже москвичи.

– Она реально что-то может? Или шарлатанка, как все эти новомодные телевизионные экстрасенсы? – хмурится Ася.

– Ооо… Ещё как может! – фыркает Сеня. – Этого у неё не отнять.

– Ну например…

– Например, она поставила на ноги девочку, пролежавшую в постели шесть лет, – отвечаю я.

– Ого!

– Вылечила ребёнка, живущего через три дома от нас.

– Болел?

– У него была опухоль. Все врачи, как один, говорили, что умрёт, а он вон теперь бегает, мяч с другими пацанами гоняет.

– Любопытно. А ещё какие истории были?

– Зинке Пономарёвой вернула мужа, которого якобы приворожили. Он в том году бросил Зинку с четырьмя детьми. Резко и без объяснения причин, съехав к любовнице, продавщице из продуктового.

– Хм…

– А помнишь, Сень, Зуля поправила психическое здоровье Сашке Постоенко.

– Точняк.

– Что за Сашка?

– Знакомый парень. Вернулся сам не свой. Воевал где-то по контракту. Крыша поехала.

– В соседней Ипантеевке вешались мужчины один за одним, так она вроде как остановила это.

Да много чего на ум приходит.

– Из последнего, Зуля сняла икоту одной нашей знакомой.

– Серьёзно? – удивляюсь я.

Не знала.

– Лилька недавно написала, — поясняет Сеня.

– А почему она икала? – любопытная соседка по квартире продолжает выдавать вопросы пулемётной очередью.

– Почему-почему… Жутко перепугалась, когда мы гадали в бане на суженого.

– В полночь. Со свечами. Перед зеркалами, – нервно посмеиваюсь.

– О Боже… Вот вы чокнутые! – произносит Ася, то ли с восхищением, то ли с осуждением. Вот так сразу и не разберёшь.