Загадка Александра Македонского
Шрифт:
Таида заметила восхищенный взгляд Птолемея, устремленный на нее:
– Иола, ты не знаешь, кто эти двое, держащиеся с таким достоинством?
– Знаю, мне Неарх о них рассказывал… Тот, что не спускает с тебя глаз, – Птолемей, сводный брат царя, а другой – Гефестион, самый близкий его друг.
– Прекрасен, как молодой бог!
– Да, но говорят, что он на женщин не обращает внимания…
– За что же его так покарали боги?
Обе девушки в сопровождении
Внимание Таиды привлекли лошади, которыми торговал мужчина с брюшком. Особенно белая кобылица.
Кобылица перебирала ногами, ей не хватало терпения стоять на месте, мускулы играли под блестящей кожей.
К торговцу лошадьми подошел в сопровождении рабов богатый горожанин:
– Сколько же ты хочешь вон за ту белую кобылицу?
– Двенадцать талантов.
– Двенадцать – за одну кобылу?
– Да, за одну. Но такая и есть только одна.
– Посмотрим, какова она в беге.
Богатый горожанин сделал знак рабу. Молодой раб подошел к кобыле. Но, когда он захотел сесть на нее, она с диким ржанием встала на дыбы и отпрянула в сторону. Раб кричал на нее, старался усмирить, укорачивал повод. Но от этого кобыла только впадала в ярость. И каждый раз, как только раб намеревался вскочить на нее, взвивалась на дыбы.
Богач начал хмуриться, гневно бросил торговцу:
– Ах ты, плут! Она же совсем дикая. Двенадцать талантов за строптивую лошадь, которую надо держать на привязи.
– Пусть будет десять талантов – ни оболом меньше…
– Даю тебе шесть… Я сказал последнюю цену.
И богатый горожанин, давая торговцу возможность одуматься, очень медленно зашагал прочь.
К торговцу лошадьми подошла Таида. Рядом с ней встала златокудрая Иола.
– Даю десять талантов!
Как свойственно всем людям, уже пожалевшим, что покупка достанется другому, горожанин резко обернулся, вскричал:
– Нет, я раньше пришел!
Торговец возразил:
– Ты давал только шесть!..
Богач высокомерно спросил у Таиды:
– Зачем тебе эта лошадь? Все равно ведь с ней не справишься…
Таида сверкнула глазами:
– Может быть, ты сам хочешь справиться с ней? На вид ты очень смел!..
Стоявшие в толпе люди громко рассмеялись. Богатый горожанин отступил и стал в стороне.
Таида сделала знак Иоле, та взяла у стоящего сзади раба флейту и заиграла. Полилась нежная мелодия.
Подойдя к лошади, Таида ласково положила ей руку на морду и, заглянув в глаза, тихо сказала:
– Афра! Белоснежная красавица! Мы полюбим друг друга, правда?
Звуки флейты и ласковый женский голос успокоили лошадь.
– Афра, ты самая красивая кобылица в мире!
Гетера сделала знак служителю. Тот воткнул в землю дротик с привязанной в центре древка петлей. Таида поставила ногу в петлю и, держась за древко дротика, легко вскочила на лошадь. Та стояла смирно, не шелохнувшись.
Птолемей удивился:
– Она не только красива как богиня, но смела и находчива, как македонский воин!
Гефестион пренебрежительно произнес:
– Беда, если она столь же умна!
– Да ты просто женоненавистник, Гефестион.
Оба рассмеялись.
Белоснежная кобылица, вскинув голову, бежала красиво, легко, словно летела на невидимых крыльях, а красавица Таида сидела на ней как влитая – сияющая, гордая, торжествующая…
Восхищенный взгляд Птолемея неотрывно следил за всадницей:
– Какова?!. Вот женщина, достойная царя!..
Вплотную приблизившись к другу, Гефестион снова попытался остудить его пыл:
– Царя достойны лишь великие свершения…
Таида чувствовала, что Птолемей не сводит с нее глаз, и ее глаза сверкали от упоения своей победой. Соскочив с лошади, она подвела ее под уздцы торговцу:
– Пришлите за деньгами в дом Таиды!
Гетера передала поводья служителям, и те повели белоснежную кобылицу вслед за девушками – черноволосой и златокудрой.
Толпа расступилась перед Птолемеем и Гефестионом, пропуская красавиц.
Внезапно Таида встретилась взглядом с Птолемеем, сосредоточенно, затаив дыхание, следившим за ней. Не задерживаясь, она прошла мимо. На лице молодой женщины отразился неподдельный интерес, но Птолемей уже не увидел этого. Он не замечал и друга, говоря самому себе, как в бреду:
– Клянусь Афродитой, такой женщины я не встречал никогда. Я обязательно найду ее!
Красавицы уходили от Птолемея и Гефестиона все дальше и дальше. Толпа праздной золотой молодежи двигалась за ними.
Слова Гефестиона вернули Птолемея к действительности:
– Нет, мой друг, я вовсе не отрицаю женщин. Ты видишь лишь оболочку, которая и в самом деле прекрасна. Я же всегда пытаюсь увидеть, что за ней. Эта красавица внушает мне тревогу, когда я вижу твой влюбленный взгляд, устремленный на нее… Впрочем, моя тирада для твоих ушей звучит, по меньшей мере, глупо – сейчас ты все равно ничего не услышишь и не поймешь…
– Здесь ты попал в точку, Гефестион!
Друзья снова рассмеялись.