Загадка Александра Македонского
Шрифт:
– О чем ты задумалась, Таида? – услышала она голос Лисиппа.
– О переменчивости судьбы…
– Я слышал, ты происходишь из знатного царского рода по линии отца…
– Да, но персы истребили весь мой знатный род… И вот я… гетера…
– Гетера!.. Ты должна радоваться этому, а не печалиться… Ведь красота – дар богов, более могущественный, чем власть и богатство. Красота приносит радость людям, взирающим на вас…
– Талант – тоже дар богов, Лисипп! А произведения искусства приносят радость душе, – ответила она ему.
Таида и Лисипп подъезжали к Афинам. Оба жадно
На пологом склоне холма уже отчетливо были видны стены города и красная черепица крыш… И вдруг они увидели над городом сверкающее, подобно звезде, копье…
– Богиня Афина! – с восторгом произнес Лисипп. – Это ее копье блестит… Оно светит золотой звездой морякам, плывущим домой… Фидий обессмертил себя на века…
– Афинское государство всегда славилось великими людьми… А теперь… небеса Афин покрыты тучами, – с грустью сказала Таида. И неожиданно спросила: – Лисипп, ты помнишь битву при Саламине?
– Меня тогда не было в живых…
– А я помню… Наставница так ярко рассказывала об этом. Это была самая славная для эллинов битва, потому что они защищали свою родину от персидских варваров…
– Золото персидского царя и сегодня сжирает души эллинов. Оно, подобно смертоносному яду, разлилось по рукам трибунов и городских властей.
– Ты прав, Лисипп. Внутри Афин мятежи и ссоры разнузданной демагогии.
Лисипп рассмеялся:
– Я никогда не предполагал, что красивую женщину так могут волновать политические события. Ты должна думать о любви, о поклонниках, об искусстве, в конце концов.
Таида оставила слова Лисиппа без ответа. Она подняла голову к Акрополю… Ей захотелось немедленно соскочить с повозки и побежать по тропе, огибающей холм Акрополя, и ступить на мраморные ступени, ведущие в прекрасный мир эллинской богини. Ей вспомнились врезавшиеся с детства в душу слова матери: «Персы ворвались в Аттику и опустошили Афины…»
Она услышала низкий, ласковый голос Лисиппа, который словно читал ее мысли:
– Трудно поверить, что этот город был когда-то опустошен.
– Да, – со вздохом ответила Таида, – я никогда не забываю об этом.
– Как могли афиняне допустить варваров в свой город? – задумчиво произнес Лисипп.
Таида отчетливо увидела торжествующего врага разнузданно танцующего на развалинах ее родины. Ее глаза наполнились гневом:
– Это были несметные полчища. Вот на этом холме, что против Акрополя, стояли персы. Отсюда они вели осаду. Они завертывали стрелы в паклю, зажигали, а потом стреляли ими из луков. Афины горели. Укрепления обрушились, и варвары вошли в Акрополь. Среди защитников были и мои предки. Они погибли…
По щекам Таиды текли слезы. Как будто все происходило с ней. Она живо представляла это опустошение, дым, пепел, горящие развалины родного города.
Лисипп ласково погладил ее по руке:
– Смотри, твой любимый город снова стоит во всей красоте!
Не сговариваясь, они сошли с повозки и пешком направились к Акрополю. Глядя в глаза Таиде, Лисипп с улыбкой проговорил:
– Хорошее дело надо начинать с утра!..
К Акрополю Таида и Лисипп поднимались по тропе, которая вела их по уступам холма вокруг
– Вот образ порядка, создание чистого разума, – воскликнул Лисипп.
Таида указала на Эрехтейон:
– А там растет священная олива Афины – прародительница всех олив, выросшая из камня.
Лисипп и Таида замолчали, залюбовавшись раскинувшимися внизу площадями и улицами Афин, освещенными утренними лучами. Отсюда хорошо была видна Агора, колоннады нижних храмов и портиков, театр Диониса, Одеон, Булевтерий, Толос, крыши жилых кварталов, башни Дипилона и Священных ворот. В той стороне, куда смотрела Афина Парфенос, возвышались два холма: ближний – Ареапагос, на котором находилось верховное судилище, и дальний – Пникс, на котором стояли храм Ареса и Литос, камень, с которого перед народным собранием выступали ораторы и стратеги. В пещерах под Пниксом томились узники, так же Сократ и Фидий, великий философ и великий скульптор.
Скульптор тихо произнес:
– Отсюда видна статуя Афины Парфенос, созданная вдохновенным Фидием, но не видна тюрьма под Пниксом, в которой он умер, не дождавшись суда.
– Говорят, что он был отравлен врагами Перикла.
– Его обвинили в хищении золота и слоновой кости, из которых он изваял Афину Парфенос, богиню-покровительницу этого города…
– Фидий принес Афинам вечную славу!..
– Афины же хотели обречь его на вечный позор. Смерть Фидия и Сократа отольется тщеславным афинянам слезами бесчестия.
Таида взглянула на скульптора и не узнала его: восторженное и добродушное лицо было искажено гневом, губы плотно сжаты, глаза сощурены.
– Но хватит о печальном, – весело встряхнула головой Таида и лукаво посмотрела на своего спутника, – лучше полюбуйся фронтоном храма.
– Прекрасный совет! – согласился Лисипп.
Величавые в своем спокойствии дорические колонны, окружая храм, словно оберегали его. Краски фронтона – красная, желтая, голубая – радостно и нарядно сияли среди благородной белизны мрамора. Скульптор с интересом разглядывал мраморный барельеф, который тянулся над колоннами. На фронтонах собрались боги Греции: громовержец Зевс, могучий властитель морей Посейдон, мудрая воительница Афина, крылатая Ника. Завершал скульптурный декор Парфенона фриз, на котором была представлена торжественная процессия во время праздника Великих Панафиней: всадники, девушки, погоняющие быков, шествие старцев, женщины с ветками пальмы – эмблемой мира.
Оставив Лисиппа любоваться барельефами, Таида с волнением вошла в мягкий полумрак храма, чтобы взглянуть на Афину Деву.
Афина стояла во весь свой огромный рост в сиянии золотых одежд и высокого золотого шлема. Она была чиста и величественна. Сверкала нежной белизной слоновой кости. Она олицетворяла собой постоянство и гармонию жизни под покровительством мудрой и прочной силы. Воплощение божественного разума и создание человеческого разума блистательно соединились в этом творении рук вдохновленного Фидия.