Загадка архива
Шрифт:
— Нет, погодите… теперь погодите… раз уж вы пришли… По правде… по правде говоря, мне нечего сказать… Я почти ничего не знаю…
— Если вы согласны, я вас кое о чём спрошу.
— Да, пожалуй, так будет лучше.
— Вы родственница бывшей танцовщицы Беллы Кони?
— Нет… я ей не родственница… Я её даже и не знала…
— А почему вы взяли девочку? — вмешалась Ана.
— Почему? Потому что… Я жила одна, муж погиб на фронте, в Чехословакии… Сын тоже… Я подумала, дай возьму ребёночка, усыновлю… После смерти матери Дойну отправили в приют, потому
— Да, да… конечно!
— Тогда все только и говорили что о той печальной истории. Я и взяла девочку… Их дом опечатали… Когда её взяла, мне дали оттуда мебель, постельное бельё… Потом я переехала на другую квартиру. Та была слишком большая… Ох, боже мой!
— И вы растили Дойну одна?
Тень беспокойства прошла по лицу женщины, или, по крайней мере, так показалось Эмилю.
— Одна! — проговорила она наконец.
— На деньги, заработанные вышиванием?
— Да, вышиванием, — послышался, как эхо, голос хозяйки. — За вышитые вещи платят хорошо, — добавила она немного живее.
— И они такие красивые! — воскликнула Ана, поглаживая скатерть.
— Я ведь уже шестьдесят лет этим занимаюсь… — просто сказала женщина и снова задумалась.
Эмиль взглянул на Ану, спрашивая, не пора ли им уходить. Казалось, что они больше ничего не вытянут из этой доброй, спокойной женщины. Но она вдруг начала сама:
— Моя Дойна… она хорошая девочка… Очень хорошая…
— Она учится? — спросила Ана.
— Конечно. В медицинском, на пятом курсе, — гордо ответила женщина. — Первая на курсе. Получает стипендию! Лишь бы бог дал ей удачи!
Ана вздрогнула, почувствовав, что из кухни доносится запах горелой еды.
— Вы забыли что-то на огне?
— На огне? — удивлённо спросила старуха и потом, испуганно: — Ах да! Мясо! Господи, наверное, сгорело!
Она встала и быстрыми мелкими шагами направилась на кухню.
— Можно, я вам помогу? — предложила Ана и тоже встала.
Женщина не ответила, и Ана вошла с ней в кухню.
Оставшись один, Эмиль внимательно огляделся.
Две-три фотографии молодой девушки — конечно Дойны. Эмиль внимательно рассматривал портрет. В девушке было сходство с матерью, насколько Эмиль помнил её по фотографиям.
Другой снимок привлёк его внимание. Молодой человек в униформе сержанта румынской армии. В его чертах какое-то сходство с хозяйкой. Вдоль рамки шла чёрная ленточка. «Это её сын» — подумал Эмиль. На стене, в широкой золочёной раме — фронтовая фотография. Группа солдат и несколько офицеров на площади в Праге. Один из них, должно быть, муж хозяйки.
Он уже готов был сесть на своё место, когда что-то привлекло его внимание. Что-то неясное… исходившее от этой фотографии. Казалось, он её уже где-то видел или знал кого-то из стоявших перед фотографом людей, счастливых оттого, что наконец-то, после стольких боёв и километров, они находятся в городе… Эмиль застыл перед фотографией, как пригвождённый. Он не мог бы сказать, что именно заставляло
Он опять уселся и обвёл комнату взглядом.
Мебель была новая. Не могла же она быть тогдашней, то есть двадцатилетней давности. Всё было новое, устроенное со вкусом и с явным достатком. Конечно, за вышитые вещи платят хорошо, но если учесть возраст Флорики Аиоаней, казалось если не невозможным, то очень трудным содержать такой дом рукоделием.
Почти о том же самом думала на кухне и Ана. Холодильник, стиральная машина, газовая плита — неужели всё это куплено на заработок старухи?
Хозяйка погасила огонь.
— Ничего… только соус чуть-чуть подгорел…
Они вернулись в маленький холл. Ана и Эмиль понимающе переглянулись. Можно было уходить. По правде говоря, они и не рассчитывали сделать здесь какие-нибудь сенсационные открытия. И желание нарушать спокойствие этой женщины, напомнив ей о драме, происшедшей двадцать лет тому назад, пропало у них окончательно. Ведь старуха даже не была замешана в «дело Беллы Кони». Как она призналась им сегодня, она и не знала актрису. Просто — осталась одна, ей захотелось вырастить ребёнка, она пошла в приют и случайно выбрала Дойну Коман, дочь актрисы.
«Пора уходить» — говорил взгляд Аны.
Старуха посмотрела на них умоляюще: «Чтобы девушка ничего не узнала!»
Эмиль кивком головы подтвердил своё обещание. Они встали. Но как раз в этот момент открылась дверь на лестницу.
Из прихожей послышался весёлый голос девушки:
— Мамочка! Готово! Каникулы!
И в тот же момент в холл вошла Дойна. Это была красивая, стройная девушка, хорошо, даже очень хорошо одетая: замшевая юбка, красный шерстяной, застёгнутый у горла свитер и куртка, тоже замшевая. Пара высоких, изящных сапог из мягкой кожи. В руках она держала портфель и свёрток из модного магазина «Ромарта».
Дойна хотела продолжать свой весёлый щебет насчёт каникул, но присутствие посторонних заставило её остановиться.
— Добрый день, — сказала девушка, вопросительно глядя на мать.
— Мы пришли по поводу обмена квартиры… — Ана пустила в ход запасной вариант.
— Да… да… — пробормотала старуха, в то время как девушка её обнимала. И, обращаясь к гостям: — Хорошая девочка… очень хорошая…
— Мама, что ты хвалишь меня, как на смотринах? — засмеялась Дойна и, чтобы переменить разговор, вручила старухе свёрток. — Один подарок для тебя и один для дяди…
— Хорошо, хорошо… — поспешно сказала старуха.
Она хотела её прервать? Или это только показалось Эмилю?
— Ведь скоро его день ангела… А накануне таких дней ничего не найдёшь, — оправдывалась Дойна.
— Да… да… — бормотала старуха.
— Мама, ты не рада?
— Рада, конечно, рада… — прошептала старуха со слезами на глазах.
— Мы пошли… — сказала Ана.
— Ох, извините меня… — прервала её Дойна. — Я так обрадовалась, что хорошо сдала все экзамены и…
— Ничего, это ведь мы — непрошеные гости…