Загадка кабинки для голосования
Шрифт:
Эйприл подняла от земли свое залитое слезами лицо, и я увидел следы жестокого нападения собак.
— Я должен отвезти тебя в больницу.
— Это был грузовик Крокера, доктор Сэм! Я пыталась посмотреть, что внутри, и собаки вырвались на свободу.
— Я позабочусь о Крокере позже, — сказал я ей. Я видел, как он стоял на другой стороне улицы и надевая поводок на собак.
Я помог ей подняться на ноги и промыл следы зубов, обработав их антисептиком, пока не смог отвезти ее в больницу. Моя первая мысль была об Эйприл,
К тому времени, как я вернулся из больницы, снова начался дождь — мелкая раздражающая морось, которая, казалось, пронизывала до костей. Эйприл с комфортом отдыхала в больнице, где ее решили оставить на ночь на случай, если у нее будет какая-нибудь плохая реакция на лечение. Я был уверен, что собаки не были бешеными, и мне очень не хотелось подвергать ее долгой и трудной серии прививок пастеровской сывороткой, если в этом не было необходимости. Но я действительно хотел еще раз взглянуть на этих собак, желательно, когда они стояли неподвижно.
Крокер не предпринял никаких попыток уехать из города после того, как его собаки напали на Эйприл, и я нашел его у закусочной «Дикси» за чашкой кофе. В кофе в «Дикси» часто добавляли немного хорошего канадского виски, но я не мог такого сказать о его чашке.
— Здравствуйте, доктор Хоторн, — поприветствовал он меня. — Прошу прощения за вашу медсестру. Как она?
— Жива, но не благодаря этим твоим собакам.
— Они обучены охранять мою собственность. Я отозвал их, как только увидел, что происходит.
— Я лучше взгляну на них. Они могут быть бешеными.
— Мои собаки? — Он смеялся надо мной. — Самые здоровые животные в округе. Но давай, смотри сколько хочешь.
Он допил свой кофе и вышел на улицу, ведя меня за угол к стоянке, где был припаркован грузовик. Собаки уже были внутри, рычали и огрызались, когда я подошел ближе.
— Что в грузовике такого ценного? — спросил я.
— Ничего.
Но он не сделал ни малейшей попытки отпереть дверь.
Я терял с ним терпение.
— Послушайте, Крокер, я мог бы сказать шерифу Ленсу арестовать вас по обвинению в нападении прямо сейчас! Моя медсестра в больнице благодаря вашим собакам. Ее могли убить.
— Нет, нет, эти собаки не обучены убивать.
— Но, может быть, их хозяин обучен. Может быть, вы последовали за Генри Отисом сюда с юга и убили его.
— Его не убивали никакие собаки. Он был убит ножом. — Он лукаво улыбнулся мне. — И не забывайте, что я все это время сидел в том парикмахерском кресле.
— Я помню. Я вспомнил и кое-что еще — об убитой жене Генри Отиса. Ее ударили ножом, как и его, и я подумал, не связано ли сегодняшнее преступление как-то с тем, что было два года назад. — Откройте грузовик, — сказал я Крокеру. — Мне все еще нужно осмотреть ваших собак.
— У них нет бешенства.
— Я сам буду судить об этом. Открывайте, или я прикажу шерифу арестовать вас
Он неохотно открыл дверь, выпуская двух больших немецких овчарок. Они пару раз зарычали в мою сторону, но я видел, что он знал, как их контролировать. Я также мог видеть, с внезапной вспышкой озарения, причину загадочного поведения Хая Крокера. Передняя часть грузовика была завалена ящиками с контрабандным виски, тонко замаскированными в коробках с надписью «Кленовый сироп».
— Неподходящее время года для кленового сиропа, — сказал я ему с понимающей улыбкой.
— Что вы собираетесь с этим делать?
— Ничего.
Собаки казались достаточно здоровыми, и я не был защитником 18-й поправки. До тех пор, пока нападение на Эйприл не было преднамеренным, я не видел причин вмешиваться в его дела. Кроме того, вид этого виски немного изменил мое мнение о причастности Крокера к убийству. Человек, приезжающий в незнакомый город, чтобы совершить убийство, не будет наполнить свой грузовик контрабандным самогоном.
Мне пришлось бы искать убийцу Отиса в другом месте.
В начале вечера пошел невыносимый моросящий дождь, обескуражив многих избирателей, которые отложили свой поход в парикмахерскую Уилла Уитни. Не было никакой возможности узнать, сколько человек не пришли из-за убийства, но когда избирательные участки закрылись в девять часов, а Ида Фрай открыла урну для голосования в присутствии миссис Моргано и окружного инспектора по выборам, там было всего 197 бюллетеней.
— Это меньше, чем в прошлом году, — заметила миссис Моргано, сверяя число со списком избирателей, который она вела.
— Плохая погода, — предположил шериф Ленс.
— Еще и убийство, — добавила Ида Фрай. Ее лицо внезапно побледнело, как будто воспоминания о событиях дня окончательно высосали из нее жизнь.
— Сосчитайте их, — настаивал шериф. — Я хочу посмотреть, победил ли меня мертвец.
— Нам тоже понадобятся голоса в школе, — напомнила им миссис Моргано. — Обычно они получают большую явку из северной части города.
Хотя сама парикмахерская была закрыта с шести часов, Уилл Уитни вернулся после обеда, чтобы запереть здание после того, как женщины завершили подсчет бюллетеней. Теперь он стоял у входа в магазин, облокотившись на парикмахерское кресло, где во время убийства сидел Хай Крокер.
Конечно, Уилл не мог этого сделать. Не из такого далека.
Я попытался сосредоточиться на этой проблеме. Забудь о невидимом ноже, забудь обо всем остальном, кроме того, кто был ближе всего к Отису в момент смерти. И разве Уилл Уитни не сделал несколько шагов к кабинке?
Мэнни Сирс поднимает камеру со вспышкой. Ида Фрай и миссис Моргано за своим столом. Шериф Ленс со мной и Эйприл. Уилл Уитни бреет Хая Крокера.
— Вот результаты, — объявила Ида Фрай. — Это 133 за шерифа Ленса, 61 за Генри Отиса и 2 недействительных.