Загадка мадам Лю
Шрифт:
Катя удивленно разглядывала их: они - дядя и ее мать - спали вместе? Она потребовала, чтобы они "быйстренько" вставали, умывались, чистили зубки, потому что баушка дома не "приготовила зайтрак".
– Отвернись, - попросил Катю Ледик.
– Ой, да вставай так, - сказала сонно Ирина - они так и лежали в постели, пока ее мать разъясняла из другой комнаты насчет карантина в детском садике.
– Ты вообще поменьше с ней церемонься, сядет на голову.
– Мама, непьявда!
– Катя подошла и погрозила матери пальчиком. От девочки пахло цветочным мылом, в ее черных волосах красовался синий
– Ницево яй не сяйду!
– Ну, беги отсюда, коза!
– откинула одеяло Ирина.
– Я-то тебя знаю! Это ты деда и бабу можешь обманывать, а меня не проведешь!
Ирина схватила Катю, прижала ее к себе и стала целовать. Та запищала:
– Мама, мама! Азви ты ни идишь бант?
Она стала тыкать ручкой в свою головку.
– Ах, ах, ах! У нас - бант. Славно... Кто завязал? Дед? Или баба?
– Мама, какая азница? Хооший, а? Пояди, пояди, дядя и ты! Оохий!
– Как ты сказала? Дядя? Это кто тебя уже научил? Это твой папа!
– Ты же недайно называла дгуоо папу - папой! У тебя дугой папа...
Ледик не скрывал и перед Васильевым после первого допроса: он опять ударил тогда Ирину. Его удар пришелся в плечо, она упала на кровать и, кажется, разбила локоть. И, естественно, заплакала.
– Понимаю, - сказала она ему.
– Может ты и прав.
Он промолчал.
– Это ты можешь сделать еще раз. Мать уже ушла. Я действительно заслужила. Но тогда, зачем ты пришел?
Одевшись, он не стал завтракать, а сразу направился к шахте. Он хотел найти отца, но ему сказали, что отец спустился под землю.
– А что ты хотел?
– спросил его парень, назвавший себя бригадиром. К отцу проситься?
– Да.
– Да иди ко мне.
– А сколько станешь платить?
– Надо прикинуть, посоветоваться.
– С кем?
– С бригадой, естественно. Сам я такие вещи не решаю.
– Правильно, - почему-то согласился Ледик.
– Слушай, парень. Но отец говорил, что ты уедешь в город, будешь учиться... Что, деньги понадобились?
– А ты святым духом питаешься?
– Значит, с семьей будешь жить? Или с отцом и матерью?
– А ты откуда про меня знаешь?
– Ты что, забыл меня? Я - Дмитриев. Тебя знаю вот с таких лет.
– И показал рукой на свой пояс.
Бригадир Василий Дмитриев рассказывал потом следователю: Ледик поболтался около нарядной приличное время, а потом, ближе к обеду, исчез (в протоколе было записано): пошел вместе с какимто своим новым знакомым пить пиво.
Через три допроса уже Ледик вспомнил с кем он ходил и с кем пил пиво. Фамилия его - Прошин. "А-а, Прошин!" - скривился тогда Васильев. Антон Прошин. Ханыга, врун, побирушка. Вынет свои три рубля из кармана - ты добавляй! Как уж потом умудряется заначить свой трояк, на следующий раз, догадайся. Прошин из своих прожитых тридцати трех отбухал четырнадцать лет в местах отдаленных по разным статьям. Он и возразил, когда Ледик заявил: "Хватит, поболтался, разводиться не хочу", что его, Ледика, бабу тягал тут один...
– Тягал, учти, как хотел. Она у тебя солнышко. Светит одному, а другого не греет. Сука буду, я видал баб многих, за это били... Но к ней бы... И ползком, и по-пластунски. Хотя бы ножку поцеловать. Обожаю подобных!
Ледик
– А что? Ты разве не знал?.. Но есть наш вариант. Айда к нему... Я тебе его покажу. Хай, падла, ставит за все. А если нет - убьем, скотину!
– За кого ты меня принимаешь?
– За кого, за кого!.. Она терлась с ним - пусть расплачивается. Он богатый. А у нас, видишь, сколько всего... На двоих... Пустенько!
Ледик тогда подумал: ему же должны сократить срок прохождения техминимума. Он ведь до армии вкалывал. За короткое время можно найти себе квартиру.
Он решил не возвращаться к Ирине. Даже Катька, и та станет напоминать каждый божий день, как приходили сюда разные. Теперь ему еще неприятнее было думать о том, как Ирина просила сразу там, у порога. Интересно, пикантно!
– выворачивало его зло.
– Сразу новенький - и у порога!.. Сука, правда! Этот гад прав! Кто ее?.. Кто он? Проходная пешка? Конечно, заходил... А она - у порога. Может, с ним по-другому. И с теми, новенькими, тоже у порога! Если бы он, Ледик, спросил ее - зачем? Может, она ему бабахнула бы - зачем. Так интереснее.
– Слушай, ты какой-то святой!
– стал скулить Прошин.
– Ты думаешь, что на такую бабу можно одеть какой-нибудь панцирь?.. Да хоть гранату привесь, мужик на такую попрет... И батя твой... Не родной, правда... Там иногда караулил...
– И батя?! Ну, знаешь!
Прошин стал на колени и перекрестился:
– Во-о! Пойдем, говорю, к тому ханурику! Я из него ром и коньяк выбью. Не то, что на пиво.
Но Ледик не пошел к тому... Прошин не называл фамилии Того. Темнил...
Ледик потерял по дороге Прошина. Вернулся в мерзком расположении духа и сам на себя, юродствуя, повесил табличку: "Убийца". Ирина ему сказала на это, видно, не простив утреннего удара в плечо:
– Я боюсь тебя... Ты в самом деле убивал в своей этой армии? Или своих ребят, или когда вас выводили, чтобы вы порядок навели?..
Он не понимал, о чем она говорит, о чем спрашивает. Он видел только ее испуганное лицо. И это его взбесило: значит, она боится, потому что виновата.
– Ты одна?
– крикнул он.
– Одна.
– А где твоя дочь?
– Ее увели к деду.
Он стоял у порога и сказал ей:
– Иди сюда! Слышишь? Иди к порогу...
Он остервенело потом срывал с нее белье и кричал:
– Это не я, это тот... Тот... Тот!..
Она вздрагивала, плакала, и это злило его, злило с каждым движением сильнее и сильнее.
– У меня тоже была... Была! Ты слышишь? У нее был муж импотент. Сорокалетний импотент... Подводник, понимаешь...
– Да, да...
– Понимаешь, как она меня любила? Понимаешь? Только в отличие от тебя держал себя! Не хватало, чтобы я ложился сразу с ними... С племянницей импотента, и с его женой... Я держал себя в руках! А этот... Этот твой... тут роскошествовал один... Ты показывала ему класс! У порога начинал! Поганец! А тебе - кайф! Ты думаешь, я не понимаю, какая ты? И что делала с ним без меня?