Загадка рождественской колокольни
Шрифт:
Эдвард Хох
Загадка рождественской колокольни
— Как я уже говорил в прошлый раз, — начал доктор Сэм Хоторн, доставая бренди с верхней полки, — 1925 год был для Нортмонта необычайно криминальным. И Рождество в том году было, пожалуй, худшим из тех, что я отмечал. Позвольте налить вам немного выпивки, прежде чем я начну...
Это была самая тихая осень в Нортмонте со времен похищения и возвращения маленького Томми Белмонта. И главной
— Вот увидите, доктор Сэм, — сказала моя медсестра Эйприл. — Скоро вы не сможете найти никакого автомобиля, кроме ярко-желтого.
— Темно-зеленые и бордовые далеки от желтого, — напомнил я. Шутка о моей малолитражке «Pierce-Arrow Runabout» 1921 года выпуска была ее любимой. В свою первую зиму в Нортмонте я поставил машину на стоянку и ездил на вызовы в конском экипаже. Но сейчас, пока дороги были чистыми, я передвигался на автомобиле.
В этот день, за две недели до Рождества, Эйприл и я ехали в автомобиле, чтобы посетить небольшой цыганский табор на окраине города. Стояла теплая погода, непривычная для традиционно холодной зимы Новой Англии.
Посещение цыганского табора было тяжелой обязанностью. Они прибыли месяц тому, притащив с собой полдюжины кибиток, и разбили лагерь на неиспользуемых лугах старой фермы Хаскинс. Минни Хаскинс, семидесятилетняя вдова, дала им разрешение на пребывание, огорчив шерифа Ленса, да и все население городка. В тех немногих случаях, когда цыгане появлялись в супермаркете, чтобы купить провизию, их встречали крайне недружелюбно.
Однажды я уже был в лагере, чтобы осмотреть больного ребенка, и сегодня пришло время для повторного визита. Я знал, что мне вряд ли заплатят за работу, но врачебный долг взял верх над меркантильными соображениями.
— Посмотрите, доктор Сэм! — сказала Эйприл, когда цыганские кибитки появились в поле зрения. — Разве это не экипаж отца Виггера?
— Похоже.
Я не удивился, обнаружив, что Парсон Виггер посещает цыган. С момента его появления в городе весной этот пастор Первой Новой Англиканской церкви считался противоречивой фигурой. Он вновь открыл старую баптистскую церковь в центре города и проводил регулярные богослужения. Виггер казался хорошим человеком, который вел простую жизнь и искал простые решения, и именно поэтому так много людей не любили его. Жители Новой Англии, вопреки распространенному мнению, не являются простыми людьми.
— Доброе утро, доктор Сэм! — закричал священник, заметив нас. Он стоял возле одной из цыганских кибиток и разговаривал со стайкой темноволосых ребятишек. — Доброе утро, Эйприл. Что привело вас сюда?
— Я лечил здесь мальчика. Решил узнать, как у него дела. — Взяв докторский чемоданчик из автомобиля, я направился к ним, узнав моего пациента, Тене, в одном из цыганчат, разговаривающих с пастором.
— Здравствуй, Тене, как ты себя чувствуешь?
Тене было лет одиннадцать, и он еще смущался при разговоре
— Я в порядке, — сказал он, наконец.
— Этот мальчик болел? — спросил Парсон Виггер.
Я кивнул.
— Инфекция горла, но, кажется, он уже выздоровел.
В этот момент отец Тене появился с другой стороны повозки. Это был загорелый человек, с черными усами и волосами, которые едва прикрывали уши, оставляя открытыми небольшие золотые серьги. Хотя Парсон Виггер был такого же роста и возраста, они вряд ли могли бы выглядеть более разными. Если бы не старая травма правой руки, Карранса Ловара был бы эталоном силы и мужественности. В отличие от Виггера, который был воплощением физической слабости. Священник уже начинал лысеть и носил очки с толстыми стеклами.
— Вы вернулись, доктор? — спросил отец Тене.
— Да, Карранса, я вернулся.
Он кивнул, потом взглянул на Эйприл.
— Это ваша жена?
— Нет, это моя медицинская сестра. Эйприл, я хочу вас познакомить с Карранса Ловаром. Он главный в этом цыганском таборе.
Эйприл сделала шаг вперед и пожала ему руку.
— Рада познакомиться с вами.
— Я пытаюсь помочь этим людям устроиться на зиму, — объяснил отец Виггер. — Кибитки вряд ли спасут от морозов двадцать человек. И две палатки не намного лучше.
— Мы и раньше переживали зиму, — сказал Карранса Ловара. Он говорил по-английски с каким-то восточно-европейским акцентом.
— Но не в Новой Англии. — Священник повернулся ко мне и объяснил. — Они пришли с юга, как и большинство цыган. Я сталкивался с ними раньше. Испанские конкистадоры депортировали цыган из Латинской Америки сотни лет назад.
— Это правда? — спросил я Ловара. — Вы приехали из Латинской Америки?
— Давным-давно, — ответил он.
Я посмотрел назад и увидел босую цыганку в длинной блестящей юбке. Она пристально рассматривала мой автомобиль. Я видел ее в прошлый раз и подозревал, что она жена Ловара или его женщина.
— Она из вашей семьи? — спросил я.
— Иди сюда, Волга. — Женщина быстро подошла, и я увидел, что она моложе, чем я сначала предполагал. Не ребенок, конечно, но все же ей немногим более двадцати. Она была красивее, чем большинство цыганок, с высокими скулами и слегка раскосыми глазами, которые намекали на примесь восточной крови. Я познакомил ее с Эйприл, и они вместе пошли осматривать другие кибитки.
— Она моя жена, — объяснил Ловар.
— Мать Тене?
— Да.
— Выглядит такой юной.
— Цыганские женщины рано выходят замуж. Это обычай. Вы должны как-нибудь прийти на цыганскую свадьбу и увидеть, как жених крадет невесту. Это не похоже на ваши христианские обряды, отец?
— Я думаю, нет,— ответил отец Виггер сухо. — Но я посещу цыганскую свадьбу, только если вы почтите своим присутствием мою церковь.
Цыган покачал головой.
— Ваши горожане не любят нас.
— Они изменят свое отношение, если увидят, как вы посещаете нашу церковь.
Ловар пожал плечами.