Невероятное происшествие в цыганском таборе
Шрифт:
Эдвард Хох
Невероятное происшествие в цыганском таборе
— Я обещал вам новую историю сегодня? — спросил старый доктор Сэм Хоторн своего посетителя, поднимаясь, чтобы вновь наполнить бокалы. — О медицинской загадке в больнице «Пилгрим Мемориал» и человеке, умершем от пули в сердце, но без единой раны на теле? В действительности, это скорее история о цыганском проклятии — и
* * *
Новое десятилетие 1930-х начиналось в Нортмонте (продолжал доктор Сэм) совсем таким же чередом, как завершилось предыдущее. То была особенно мягкая зима для северо-востока, что позволяло иногда даже играть в мяч на новом поле в Пилгрим-парке. Шериф Ленс только что возвратился из медового месяца{1}, а я даже ни разу его не видел со дня свадьбы. Как всегда, мои пациенты приходили с привычными зимними жалобами, но в целом время в нашем городке стояло тихое как для медика, так и для криминалиста.
— Я никогда не испытывал такой лени, — признался я как-то утром своей медсестре Эйприл. — Мне кажется, в этом году весенняя хандра пришла раньше обычного.
Она была занята сортировкой наших старых документов.
— Это не единственное, что прибыло раньше. Цыганский табор опять разбил лагерь на земле старых Хаскинсов.
— Неужели? — Меня новость весьма удивила. Прошло чуть больше четырех лет с последнего визита цыган в Нортмонт, и я был уверен, что после случая с рождественским убийством на колокольне{2} они не захотят возвращаться. Но вот они опять на своем привычном месте. Миссис Хаскинс умерла годом ранее или около того, в возрасте восьмидесяти лет, но вокруг ее собственности продолжала вестись тяжба. А тем временем поля зарастали сорняками, а старый сарай опасно покосился на один бок. Всему городу эта земля стала бельмом на глазу, но цыган, видимо, ничто не смущало. — И когда они прибыли?
— Я ехала сюда утром и заметила их повозки. Соседка миссис Пичтри говорит, что они явились на выходных. Она пытается убедить шерифа Ленса их выдворить, но, я так понимаю, по закону потребовать их ухода может только законный владелец земли.
— А суд не может определиться, кто ее хозяин.
— В этом-то и загвоздка.
Я поднялся на ноги и потянулся.
— Ну, Эйприл, мне надо двигаться, иначе я засну. Схожу-ка я в «Пилгрим Мемориал» да проведаю миссис Айвс.
— Удачи, — пожелала мне Эйприл, зная, что она мне понадобится. Миссис Айвс была сварливой дамой лет шестидесяти, убежденной, что все доктора сговорились, чтобы ее отравить.
Я подумывал заглянуть к шерифу Ленсу по пути, но решил, что это может и подождать. Это был его первый рабочий день после возвращения, и я понимал, что он будет просто завален делами. Помимо того, мне очень важно было обсудить с Авелем Фратером будущее больницы «Пилгрим Мемориал». Открытое с помпой в прошлом марте здание на восемьдесят койко-мест никогда не было заполнено больше чем на четверть, а сейчас целое крыло стояло закрытым для экономии топлива и электричества.
В больнице работали три врача. К основателю больницы доктору Сигеру
Фратер заметил меня, когда я вошел в здание, и воскликнул:
— Совершаете утренний обход, Сэм?
— Я должен следить за своими пациентами, Авель. Не могу же я их насовсем оставить на твоем попечении.
Авель Фратер был высок, строен и слегка хромал от ранения ноги, полученного во французских траншеях в годы войны. Его скромные усы начинали седеть, а добрая улыбка как-то убеждала пациентов примириться с самыми печальными диагнозами.
— И кто сегодня? — спросил он.
— Миссис Айвс? Одна-единственная.
— Может, вы справитесь лучше меня. Вчера она обвинила нас, что мы ее игнорируем.
— Не удивительно. — Я понизил голос, чтобы нас не могла подслушать медсестра за приемной стойкой. — Как идет жизнь при сорока койках?
— О, стало немного проще. У нас сегодня шестнадцать пациентов, и это количество держится неизменным вот уже пару недель. Мне кажется, Сигер смирился, что построил слишком большое здание. Хотя кто может сказать, как все обернется в будущем, верно?
— Нет угрозы полного закрытия? Мне бы не хотелось, чтобы Нортмонт лишился этого места.
— О, мы будем в порядке. Я…
Он внезапно замялся, уставившись через мое плечо в сторону входа. Обернувшись, я увидел входящего в дверь усатого брюнета. Его короткая черная куртка нараспашку обнажала пеструю ленту, используемую им вместо пояса. Когда он подошел ближе, я заметил золотую сережку в мочке его левого уха. Это был один из цыган табора.
— Чем я могу вам помочь? — спросил мужчину доктор Фратер.
— Меня прокляли, — совершенно серьезно произнес тот. — Я умру от пули в сердце…
— Тогда вам нужно обратиться к шерифу, — предложил я, — а не в больницу.
Но не успел я произнести это, как цыган схватился за грудь и повалился на спину. Фратер сразу подхватил его. — Найдите носилки, Сэм! Это похоже на сердечный приступ!
Мы занесли мужчину в ближайшую пустую комнату, и одна из медсестер пришла к нам на помощь, но было уже поздно. Фратер обнажил грудь незнакомца и делал массаж сердца, но внезапно остановился и сказал:
— Бесполезно. Он мертв.
Я приложил свой стетоскоп к волосатой груди и прислушался. Сердцебиения не было. Вспомнив тот случай, когда однажды меня обманом вынудили объявить живого человека мертвым, я провел и другие тесты. Я даже приложил зеркало к его ноздрям, но оно не затуманилось.
— Пытаетесь вернуть его к жизни, Сэм? — спросил доктор Фратер.
— Нет, просто проверяю, точно ли он умер. Он упал слишком быстро даже для сердечного приступа. Как будто он действительно умер от выстрела, которого опасался.
— Вы поверили в цыганские проклятия, Сэм?
— Едва ли. На его теле нет ни одной раны — даже шрамов от старых.
Авель Фратер меня поправил.
— На руке есть порез от ножа, но он совсем старый. Совершенно точно, не он его убил.
— Я могу присутствовать при вскрытии?