Загадка Рунного Посоха: Черный Камень. Амулет безумного бога. Меч зари. Загадка рунного посоха.
Шрифт:
Хокмун взглянул на воду: заходящее солнце окрасило ее в цвет крови. Из его груди вырвался долгий, почти беззвучный вздох, и Оладан с любопытством поднял голову от костра, который он разводил.
— Что тебя беспокоит, герцог Дориан? Любой подумал бы, что ты должен быть в хорошем настроении после нашего спасения.
— Меня беспокоит будущее, Оладан. Если Д’Аверк сказал правду и граф Брасс лежит раненый, а фон Вилак убит, притом, что Камарг осаждают полчища Темной Империи, боюсь, мы, вернувшись, не найдем ничего, кроме пепла и грязи, которые барон Мелиадус обещал оставить от Камарга.
— Давай подождем, пока не попадем туда, — ответил Оладан, желая обратить этот разговор в шутку. — Потому что Д’Аверк просто хотел разозлить
— Но увижу ли? — Взгляд Хокмуна упал на темнеющую землю. — Увижу ли, Оладан? Д’Аверк наверняка говорил правду, рассказывая о завоеваниях Гранбретани. Если Сицилия принадлежит им, то им должны принадлежать и части Италии и Эспании. Разве ты не понимаешь, что это означает?
— За пределами Разбойничьих Гор я слаб в географии, — смутился Оладан.
— Это означает, что все пути к Камаргу блокированы, как по суше, так и по морю. Даже если мы найдем корабль, какие у нас будут шансы проскользнуть незамеченными через Сицилийский пролив? Те воды, должно быть, просто кишат кораблями Темной Империи.
— Но почему мы должны добираться до Камарга именно этим маршрутом? Как насчет того пути, которым ты воспользовался, когда двигался на Восток?
— Над большей частью этой территории я пролетел, а пробираться обратно тем же путем займет вдвое больше времени, — нахмурился Хокмун. — Кроме того, Гранбретань сделала там новые территориальные приобретения.
— Но территории, что находятся под их контролем, можно обойти, — возразил Оладан. — По крайней мере, на суше у нас будет хоть какой-то шанс, в то время как на море, по твоим словам, у нас нет ни единого.
— Да, — задумчиво согласился Хокмун, — но это значит, что придется пересечь Туркию — путешествие займет несколько недель. Но впрочем, мы, вероятно, сможем воспользоваться Черным морем, которое еще свободно от кораблей Темной Империи. — Он сверился с картой. — Да, через Черное море к Румынии, но путешествие, по мере того как мы будем приближаться к Франции, будет опасней, потому что там-то войска Темной Империи будут всюду. И все же ты прав, на этом маршруте у нас больше шансов добраться, может, даже убьем парочку гранбретанцев и воспользуемся их масками для прикрытия. У нас перед ними одно преимущество — по лицу они не смогут отличить друга от врага. Если бы не тайные языки разных Орденов, мы смогли бы путешествовать в достаточной безопасности, обманывая наших врагов их же звериными масками и доспехами.
— Тогда, значит, меняем маршрут?
— Да. Утром направляемся на север.
Много долгих дней следовали они на север вдоль Евфрата, перейдя границу между Сирией и Туркией, и наконец добрались до небольшого тихого городка Бирачека, где Евфрат становился рекой Фират.
В Бирачеке настороженный хозяин постоялого двора, подозревая в них слуг Темной Империи, сперва заявил, что свободных мест у него нет, но когда Хокмун показал на Черный Камень посреди лба и заявил:
— Меня зовут Дориан Хокмун, последний герцог Кельнский. Я — заклятый враг Темной Империи, — хозяин постоялого двора, слышавший о нем даже в этом захолустном городишке, пустил их.
Они сидели в зале постоялого двора, потягивая сладкое вино и болтая с купцами торгового каравана, прибывшего в Бирачек незадолго до них.
Торговцы были смуглыми людьми с иссиня-черными волосами и блестевшими от жира бородами. Одеты они были в кожаные рубашки и широкие юбки-кильты из шерстяной ткани яркой расцветки, поверх этой одежды они носили вязаные плащи тоже из шерсти с геометрическими узорами пурпурного, желтого и красного цветов. Эти плащи, как сказали они путешественникам, показывали, что они люди Енахана, купца из Анкары. На поясе каждого висела кривая сабля с богато изукрашенной рукоятью и клинком, покрытым гравировкой,
Их предводитель Селим, с ястребиным носом и пронзительными голубыми глазами, перегнулся через стол, неторопливо беседуя с герцогом Кельнским и Оладаном.
— Вы слышали, эмиссары Темной Империи много платят расточительному Калифу Стамбула за разрешение расположить в городских стенах крупные силы воинов в обычных масках?
— Мне мало известно, что происходит в мире, — покачал головой Хокмун. — Но я вам верю. Это в обычаях Темной Империи: брать сначала золотом, а потом силой. Когда золото становится бесполезным, они применяют силу и оружие.
— Я так и думал, — кивнул Селим. — Значит, вы считаете, что Туркия не в такой уж безопасности от западных волков?
— Ни одна часть света, даже Амарек, не находится в безопасности от их честолюбия. Они мечтают покорить земли, которых, может, и не существует, кроме как в сказках. Они планируют завоевать Азиакоммуниста, хотя для начала им надо ее найти. Восток и Аравия — всего лишь лагерные стоянки на пути их армий.
— Но могут ли они обладать такой мощью? — спросил пораженный Селим.
— Они обладают такой мощью, — ответил Хокмун. — Но они также обладают и безумием, которое делает их жестокими, хитрыми и изобретательными. Я видел Лондру, столицу Гранбретани, и ее архитектура — это ночные кошмары, воплощенные в сталь и камень. Я видел самого Короля-Императора в его Тронном Шаре, заполненном молочной жидкостью, — сморщенного, бессмертного, владеющего юношеским золотым голосом. Я видел лаборатории ученых-колдунов — неисчислимые пещеры с престраннейшими машинами, многие из которых, должно быть, изобретены самими гранбретанцами. И я говорил с их знатью, узнал об их амбициях и уверен, что они более безумны, чем ты или любой другой человек способны вообразить. Они лишены человечности, питают мало чувств друг к другу и вовсе никаких к тем, кого расценивают как низшую расу, то есть ко всем, кто не из Гранбретани. Они распинают мужчин, женщин, детей и даже животных, украшая и отмечая дороги от старых завоеваний к новым.
Селим, откинувшись назад, отмахнулся:
— Э, бросьте, герцог Дориан, вы преувеличиваете…
Впиваясь в глаза Селима своим взглядом, Хокмун произнес с силой:
— Вот что я скажу тебе, торговец из Туркии, я не могу преувеличивать зло Гранбретани!
— Я верю вам, — нахмурился Селим, содрогнувшись. — Но мне хотелось бы не верить. Потому что как может столь маленькая страна, вроде Туркии, устоять против такой мощи и жестокости?
— Не могу предложить вам никакого решения, — вздохнул Хокмун. — Вам следует сплотиться и не позволять им ослаблять вас золотом и постепенным вторжением в ваши земли. Но я бы напрасно упражнялся в риторике и тратил бы слова, если бы пытался убедить вас в этом, так как из-за своей жадности люди не увидят истины и опасности за блеском монет. Сопротивляйтесь им, сказал бы я, честью и честной смелостью, мудростью и идеализмом. И все же те, кто сопротивляются им, оказываются побежденными и подвергаются пыткам, видят, как их жен насилуют и разрывают на части у них на глазах, а их детей превращают в свою забаву воины, которые бросают их в костры, предназначенные сжигать целые города. Но если вы не будете сопротивляться, если избежите смерти в битве, то с вами все равно может произойти то же самое, или же вы станете рабами. Я говорил о честности, и она запрещает мне поощрять вас к храброй и благородной битве и воинской смерти. Я жажду уничтожить их — я их заклятый враг — и у меня есть могучие союзники и немалое везение, но даже я чувствую, что не смогу вечно избегать их мести, хотя уже несколько раз мне удавалось это сделать. Я могу только посоветовать тем, кто хочет хоть что-то спасти от завоеваний Короля Гуона, применять хитрость. Применяйте хитрость, друг мой, это единственное наше оружие против Темной Империи.