Загадка Рунного Посоха: Черный Камень. Амулет безумного бога. Меч зари. Загадка рунного посоха.

Муркок Майкл Джон

— На сегодняшнюю ночь нам придется встать на якорь подле берега, а утром войти в порт, — сказал Оладан.

Хокмун не ответил. Голова его была забита вопросами, на которые он не мог найти ответа. Приключения последних двадцати четырех часов истощили запас его душевных и физических сил, а тревога о невесте могла довести до безумия, не менее жуткого, чем у человека в трюме.

Поздно ночью они изучали лицо человека, которого пленили, под светом подвешенных под потолком фонарей, раскачивающихся вместе с кораблем и отбрасывающих перемещающиеся тени на стенки трюма и кучи награбленного имущества.

Где-то взвизгнула крыса, но никто не обратил на это внимания. Все немного отдохнули и чувствовали себя менее напряженно.

Хокмун опустился на колени рядом со связанным человеком и прикоснулся к его лицу. Глаза мгновенно открылись и уставились на окружающих его людей. Безумия в них больше не было, скорей они казались озадаченными.

— Как тебя зовут? — спросил Хокмун.

— Кориантум из Керчи. Кто вы? Где я?

— Тебе следовало бы знать, — ответил Оладан. — На борту собственного корабля. Разве ты не помнишь? Ты и твои приятели напали на наше судно. Был бой. Мы спаслись от вас, а ты поплыл за нами и пытался нас убить.

— Я помню, как поднимали парус, — недоуменно произнес Кориантум, — и больше ничего. — Он попытался подняться. — Почему я связан?

— Потому что ты опасен, — отозвался Д’Аверк. — Ты безумен.

Кориантум рассмеялся чистым естественным смехом:

— Я безумен? Чушь!

Трое путешественников переглянулись. И вправду, в этом человеке, казалось, и намека не было на безумие. Лицо Хокмуна отразило понимание:

— Какое последнее событие ты помнишь?

— К нам обращался с речью капитан.

— И что он сказал?

— Что мы должны принять участие в церемонии — выпить особый напиток… Больше ничего особенного… — Кориантум нахмурился. — Мы выпили напиток…

— Опиши ваш парус?

— Парус? Зачем?

— Было в нем что-то особенное?

— Насколько я помню — нет. Это синяя парусина. Вот и все.

— Ты — торговый моряк?

— Да.

— И это твое первое плаванье на этом корабле?

— Да.

— Когда ты законтрактовался?

На лице Кориантума появилось выражение нетерпения:

— Прошлым вечером, друг мой, — в день Коня по керченскому счету.

— А по универсальному счету?

— В одиннадцатый день третьего месяца, — наморщил нос моряк.

— Три месяца назад, — констатировал Д’Аверк.

— Э… — Кориантум внимательно посмотрел на француза. — Три месяца? Что вы хотите этим сказать?

— Вас одурманили, — пояснил Хокмун. — Одурманили, а потом использовали для выполнения самых отвратительных актов пиратства, о каких я когда-либо слышал. Ты что-нибудь знаешь о культе Безумного Бога?

— Немного. Я слышал, что его исповедуют где-то на Укрании и что его последователи в последнее время стали выбираться за пределы своего края — даже в открытое море.

— Ты знал, что на вашем корабле знак Безумного Бога? Что несколько часов назад ты смеялся в безумной жажде крови? Посмотри на свое тело… — Хокмун нагнулся и перерезал веревку. — Ощупай себя.

Кориантум из Керчи медленно встал, дивясь собственной наготе, провел медленно по шее и коснулся ошейника.

— Я… я не понимаю. Это фокус?

— Очень злой фокус, но совершенный не нами, — ответил Оладан. — Вас опоили дурманом, пока

вы не обезумели, потом приказали убивать и собирать ту добычу, что вы могли собрать. Ваш «торговый капитан», несомненно, был единственным человеком, знавшим, что с вами будет, и почти наверняка на борту его сейчас нет. Ты что-нибудь помнишь? Например, инструкции относительно того, куда вам плыть?

— Нет.

— Несомненно, капитан собирался появиться на борту позже и направить корабль в тот порт, которым пользуются корабли Безумного Бога, — сказал Д’Аверк. — Может быть, есть корабли, регулярно вступающие в контакт с другими кораблями, если все они набиты такими же дураками, как этот.

— Где-то на борту должен быть большой запас дурмана, — заметил Оладан. — Они, вероятно, принимали его постоянно. Только потому, что мы связали этого парня, у него не было возможности принять его.

— Как ты себя чувствуешь?

— Ощущаю слабость, будто из меня высосали всю жизнь и чувства.

— Ясное дело, — сказал Оладан. — Этот дурман, вне сомнения, убил бы вас в конце концов. Чудовищно! Взять невинных людей, скармливать им снадобье, превращающее их в безумцев и, в конечном итоге, их уничтожающее, и пользоваться ими для убийств и грабежей, и еще отнять добычу. Я полагал, культ Безумного Бога исповедуют честные фанатики, но, кажется, его контролирует более холодный разум.

— Во всяком случае, не моряк, — согласился Хокмун. — Однако я хотел бы знать, где можно найти человека, ответственного за это. Он один может знать, где Ийссельда.

— Для начала я предложил бы поднять парус, — сказал Д’Аверк.

— Мы вплывем в порт с приливом. Когда увидят наш парус, нас примут не очень любезно. Мы также можем воспользоваться попавшими в наши руки сокровищами. Мы же теперь богачи!

— Вы все еще мой пленник, — напомнил Хокмун.

— Но ведь мы в самом деле можем распоряжаться всеми этими сокровищами, поскольку владевшие всем этим мертвы, кроме того, часть мы можем отдать на хранение какому-нибудь честному человеку, чтобы он роздал деньги людям, кто потерял своих родных, плававших на этом корабле матросами.

— И что дальше? — спросил Оладан.

— А дальше мы вновь поднимем парус и станем ждать, когда капитан или хозяин этого корабля разыщет его.

— Можно ли быть уверенным, что он сделает это? Что, если он прослышит о нашем визите в Симферополь?

Хокмун мрачно улыбнулся:

— Тогда ему еще больше захочется отыскать нас.

Глава 8

Слуга Безумного бога

И вот добыча была продана в Симферополе, а некоторая ее часть использована для закупки провианта, нового снаряжения и лошадей, а остальное было передано на хранение купцу, которого им рекомендовали как самого честного человека во всей Крымии. Немного отстав от захваченного корабля, в порт приплелась и «Улыбающаяся девушка», и Хокмун поспешил купить молчание Мусо по поводу корабля с черным парусом. Он забрал свое имущество, включая и седельную сумку с подарком Ринала, и вместе с Оладаном и Д’Аверком поднялся на борт корабля. С вечерним приливом они отбыли из порта. Кориантума они оставили у купца, чтобы он окончательно пришел в себя.