Загадка Рунного Посоха: Черный Камень. Амулет безумного бога. Меч зари. Загадка рунного посоха.
Шрифт:
— Вы имеете в виду притвориться, будто служишь им? — задумчиво спросил Селим.
— Я так и поступал. Пока что я жив и временно свободен.
— Я запомню твои слова, человек с Запада.
— Запомни их в с е, — предупредил его Хокмун. — Потому что самый трудный компромисс — это когда ты решаешь сделать вид, что ты пошел на компромисс. Обман часто превращается в реальность задолго до того, как человек это поймет.
— Я понял тебя, — погладил бороду Селим и оглядел помещение. Пляшущие тени факелов, казалось, таили угрозу. — Хотел бы я знать, долго ли еще ждать? Сколько областей Европы принадлежит
— Ты что-нибудь слышал о провинции, называемой Камарг?
— Камарг? Страна рогатых оборотней, не так ли? И получеловеческих чудовищ, которая как-то сумела устоять против Темной Империи. Ее возглавляет металлический великан. Медный [1] Граф…
— Многое, слышанное тобой, легенда, — улыбнулся Хокмун. — Граф Брасс — из плоти и крови, а чудовищ в Камарге немного. Единственные рогатые звери — это болотные быки и лошади. И Камарг все еще сопротивляется Темной Империи? Не слышал ли ты, как дела у графа Брасса и его помощника фон Вилака, или его дочери Ийссельды?
1
Б р а с с — медный (от англ.).
— Я слышал, что граф убит и его помощник тоже. Но о девушке ничего не слышал и, насколько знаю, Камарг еще держится.
— Твои сведения недостаточно определенны, — потер Черный Камень Хокмун. — Я не могу поверить, что Камарг все еще держится, если граф Брасс погиб. Если погибнет граф Брасс, погибнет и провинция.
— Ну, я говорю лишь о слухах, рожденных от других слухов, — ответил Селим. — Мы, торговцы, уверены только в том, что говорят местные сплетни, но большая часть того, что мы слышим о Западе, смутна и неясна. Ты прибыл из Камарга, не так ли?
— Он стал моим приемным отечеством, — ответил Хокмун, — если он еще существует.
— Не будь таким подавленным, герцог Дориан, — положил руку на плечо друга Оладан. — Ты сам сказал, что сведения Селима не заслуживают доверия. Подожди, пока мы будем поближе к нашей цели, потом потеряешь надежду.
Хокмун сделал над собой усилие, стараясь избавиться от дурного настроения, и потребовал еще вина и отварной баранины с прекрасным горячим хлебом. Хотя он и сумел казаться более веселым, мозг его не отдыхал от мыслей о том, что все, кого он любил, погибли, а дикая красота земель Камарга превратилась теперь в выжженную пустыню.
Глава 6
Корабль Безумного бога
Путешествуя с Селимом и его товарищами до Анкары, а оттуда до порта Зонгулдак на Черном море, Оладан и Хокмун оказались в состоянии с помощью документов, что достал им хозяин Селима, попасть на борт «Улыбающейся девушки», единственного корабля, готового взять их с собой в Симферополь, страну, именуемую Крымией. «Улыбающаяся девушка» не была красивым кораблем, не казалась она также и счастливой. Капитан и экипаж были грязными, а нижние палубы источали тысячи неприятных запахов. И все же они были вынуждены дорого заплатить за возможность плыть на этом корабле, и их каюта была немногим менее грязной, чем трюмная вода, над которой они располагались. Капитан Мусо с длинными жирными усами и бегающими глазками не вселял доверия, равно как и бутылка красного крепленого вина, казавшаяся
Хокмун философски рассудил, что, по крайней мере, корабль этот вряд ли привлечет внимание пиратов и по той же причине не станет объектом интереса кораблей Темной Империи, и поднялся на борт вместе с Оладаном незадолго до отплытия.
«Улыбающаяся девушка» тяжело отвалила от причала во время раннего утреннего отлива. Когда ее латаные паруса поймали ветер, она лениво взяла курс на норд-норд-ост и поплыла под темнеющим, набухшим дождем небом. Утро было прохладное и серое, напитанный дождем воздух приглушал звуки и мешал разглядеть что-нибудь вдали.
Закутавшись в плащ, Хокмун стоял на полубаке и смотрел, как за кормой исчезает Зонгулдак.
К тому времени, как порт скрылся из виду, полил дождь, и снизу поднялся Оладан, подойдя по кренящейся палубе к Хокмуну.
— Насколько было можно, герцог Дориан, я почистил нашу каюту, хотя все равно будет вонять из других помещений этого дурно пахнущего корабля. Кроме того, вряд ли это отпугнет жирных крыс, которых я видел.
— Мы это перенесем, — стоически ответил Хокмун. — Мы вынесли худшее, а плаванье продлится всего два дня. — Он взглянул на старпома, вышедшего, шатаясь, из рубки. — Хотя я был бы счастливее, если бы капитан и офицеры этого корабля оказались менее способными пить. — Он улыбнулся. — Если старпом выпьет еще, а капитан подольше проваляется на койке, мы можем сделаться командующими этой посудиной.
Оба путешественника продолжали стоять на палубе под дождем, глядя на север и гадая, что может выпасть на их долю за оставшийся долгий путь до Камарга.
Корабль шел, и волны швыряли его, словно щепку, а ветер угрожал подняться до штормового. Спотыкаясь, время от времени на мостик выбирался капитан, чтобы наорать на своих людей, обругать их и побоями загнать на ванты зарифить парус. Хокмуну и Оладану приказы капитана казались абсолютно бессмысленными.
К вечеру Хокмун отправился на мостик к капитану. Мусо посмотрел на него своими бегающими глазками.
— Добрый вечер, сударь, — поздоровался он, чихая и вытирая свой длинный нос рукавом. — Надеюсь, плаванье Проходит для вас удовлетворительно?
— Да, спасибо. Как мы идем?
— Достаточно хорошо, сударь, — ответил капитан, поворачиваясь так, чтобы не смотреть на Хокмуна. — Достаточно хорошо. Не надо ли мне распорядиться на камбузе, чтобы приготовили для вас ужин?
— Хорошо, — кивнул Хокмун.
Внизу под мостиком появился тихо напевающий и, очевидно, вдрызг пьяный старпом.
Внезапно в борт корабля ударил шквал, и корабль опасно накренился. Хокмун вцепился в леера, чувствуя, что они в любой момент могут порваться в его руках. Казалось, капитан Мусо не обратил на шквал никакого внимания, старпом же ничком валялся на палубе, бутылка выпала из его рук, а тело все больше скатывалось к краю падубы.
— Надо помочь ему, — сказал Хокмун.
— Ничего с ним не случится, — рассмеялся Мусо, — ему море по колено.
Тело старпома было уже у самого фальшборта, голова и плечи перевалились за борт. Хокмун спрыгнул с мостика, чтобы подхватить и втащить обратно бесчувственное тело, когда корабль накренился на другой борт и палубу окатили соленые волны.