Загадка Рунного Посоха: Черный Камень. Амулет безумного бога. Меч зари. Загадка рунного посоха.
Шрифт:
С глухим стуком Экардо ударился о каменные плиты, башня содрогнулась. Он не шевелился.
Хокмун взглянул на Д’Аверка:
— Ну, сэр, вы оправились?
Д’Аверк откинул свою разукрашенную маску, открыв взору светлые глаза и бледное лицо больного. Рот его кривился в легкой усмешке.
— Сделаю все, что в моих силах, — пообещал он. И когда он пошел в наступление, это были движения человека, находящегося в более чем хорошей форме.
На этот раз Хокмун взял инициативу на себя, сделав стремительный выпад, заставший, вернее, почти заставший его врага врасплох,
Хокмун сообразил, что Д’Аверк так же опасен, как и мощный Экардо. Он также понял, что, поскольку Экардо лишь оглушен, он вскоре может присоединиться к Д’Аверку и тогда Хокмун рискует оказаться меж двух огней.
Фехтование было столь быстрым, что клинки казались единым пятном металла, и оба соперника не уступали друг другу. Из-под своей маски с откинутым забралом Д’Аверк улыбался с выражением тихого удовольствия. На взгляд постороннего, он выглядел как человек, который наслаждается чем-то приятным.
Утомленный путешествием через пустыню, голодный, Хокмун знал, что в таком темпе он долго не продержится. Он отчаянно искал брешь в великолепной обороне Д’Аверка. Раз его противник чуть споткнулся о выщербленную ступеньку. Хокмун мгновенно сделал выпад, но удар был отбит, а он получил царапину на предплечье.
Хокмун быстро уставал, наконец, он стал лишь обороняться, едва успевая отбивать удары, направляемые в глаза, в тело, в конечности. Он сделал один шаг назад, затем другой.
Когда он сделал второй шаг назад, он услышал за спиной стон и понял, что Экардо приходит в сознание. Теперь уже скоро Кабаны освежуют его.
И все-таки это его почти не волновало. Ведь Оладан погиб. Фехтование Хокмуна стало диким, а улыбка Д’Аверка шире, когда он почувствовал приближение победы.
Предпочитая не иметь за спиной Экардо, Хокмун, не оборачиваясь, спрыгнул вниз. Плечо его наткнулось на чье-то другое, он резко развернулся, готовый лицом к лицу встретиться со звероподобным Экардо.
И тут от крайнего удивления меч чуть не выпал у него из рук, — Оладан!
Зверочеловек только что занес над головой Кабана его собственный меч.
— Да, я жив. Но не спрашивай меня, как это мне удалось. Это для меня самого тайна. — И он с громким клацаньем опустил меч на голову Экардо. Тот рухнул снова.
Времени для разговоров не было. Хокмун едва успел отразить удар Д’Аверка. В глазах у того тоже появилось изумление, когда он увидел Оладана.
Пронзив плечевой доспех француза, Хокмун прорвал оборону Д’Аверка. Тот отбил клинок Хокмуна в сторону и возобновил атаку. Но теперь Хокмун потерял преимущество своей прежней позиции. Жестокая маска Кабана ухмыльнулась ему, когда воины бросились вниз по лестнице.
Хокмун и Оладан отступили к дверям, надеясь вновь получить преимущество, но шансов на это было мало. Еще минут десять они продержались против подавляющего численного превосходства врага, убив пару гранбретанцев и еще троих ранив. Но они уже выдохлись. Хокмун едва держал меч.
Его остекленевшие глаза с трудом могли различать противников, приближавшихся как зверье к добыче. Он услышал победный
— Взять их живыми!
Потом он рухнул под тяжестью металла, навалившегося на него.
Глава 3
Призрачный народ
Закованных в цепи, так что они едва могли дышать, Оладана и Хокмуна унесли по бесчисленным лестницам в подвал большой башни, уходящей вниз настолько же, насколько и вверх.
Наконец воины-Кабаны добрались до помещения, служившего, очевидно, когда-то складом, но теперь используемого в качестве темницы. Там их бросили лицом вниз на холодный камень. Они так и лежали, пока ноги в сапогах не заставили их перевернуться. Свет от оплывшего факела в руке приземистого Экардо, чья помятая маска выглядела весело рычащим Кабаном, ослепил их. Д’Аверк с лицом, по-прежнему, открытым, стоял между Экардо и громадным волосатым воином, которого Хокмун видел рядом с Д’Аверком на крыше башни. Д’Аверк прижимал к губам парчовый плащ и тяжело опирался на плечо великана.
Он театрально откашлялся и улыбнулся своим пленникам:
— Боюсь, я скоро буду вынужден вас покинуть, господа. Для меня крайне вреден подземный воздух. Однако таким здоровым парням, как вы, он повредить не сможет. Заверяю вас, вам не придется находиться здесь больше одного дня. Я послал просьбу прислать орнитоптер побольше.
Он сможет отвезти вас на Сицилию, где теперь расположились мои главные силы.
— Вы уже прибрали и Сицилию? — спросил Хокмун.
— Да. Темная Империя не теряет времени даром. — С притворной скромностью Д’Аверк откашлялся в шарф. — Фактически я — завоеватель Сицилии. Именно благодаря моему руководству удалось так быстро покорить остров. Но в триумфе этом нет ничего особенного, потому что у Темной Империи есть много способных военачальников. За эти несколько последних лет мы сделали немало приобретений в Европе, да и на Востоке тоже.
— Но Камарг еще держится, — заметил ехидно Хокмун. — Это должно раздражать Короля-Императора.
— О, Камарг не сможет долго протянуть в осаде, — возразил Д’Аверк. — Мы сосредоточили на этой маленькой провинции свое особое внимание. Да может, он уже и пал.
— Никогда, пока жив граф Брасс, — улыбнулся Хокмун.
— Не спорю, — согласился Д’Аверк. — Но я слышал, что в последней битве он был тяжело ранен, а его помощник фон Вилак убит.
Хокмун не мог знать, лжет Д’Аверк или нет. Отразиться на своем лице чувствам он не позволил, но новость потрясла его. Неужели Камарг вот-вот падет? А если так, что станет с Ийссельдой?
— Эти новости встревожили вас, — задумчиво произнес Д’Аверк. — Но не волнуйтесь, герцог, когда Камарг падет, он будет под моей защитой. Я намерен просить эту провинцию в награду за то, что взял вас в плен. А вот этих моих веселых спутников, — продолжал он, указывая на своих звероподобных слуг, — я возвышу до управления Камаргом во время моего отсутствия. Они разделяют всю мою жизнь — мои секреты, мои удовольствия. Будет только справедливо, если они разделят и мой триумф. Экардо я сделаю управляющим имениями, а вот Питера, как мне кажется, можно сделать графом.