Загадка тауматургии
Шрифт:
Мир услышал его немые просьбы.
Сэмюэль стоял посреди гостинной. Дверь резко распахнулась, ударилась о стенку и отскочила. В дом вбежала Гисли. Их взгляды пересеклись.
— Ложись! Сейчас же!
Она споткнулась и упала на пол. Стену за спиной продавщицы снес мощный взрыв.
Интерлюдия 7. Фрея Зилова
Утро Фреи Зиловой начиналось с маленькой лжи:
«Сегодня отдых от всех дел».
Она мысленно повторяла эти слова каждое утро в течение десятков лет. Окружающие всегда ставили палки
Этот день не был исключением. После ванны Фрея достала из кармана серебряные часы и подошла к ближайшей стопке бумаг с чернильницей.
Письменные принадлежности лежали повсюду на первом этаже. На кухне, в гостиной, в спальне и туалете. Все комнаты в доме провоняли затхлым запахом старой бумаги и чернил. Ароматом чужих тайн.
Круглая крышка отворилась, явила пронзительному взгляду белый циферблат.
«Шесть часов, пять минут», — кивнула самой себе Фрея.
Бледный костлявый палец сместился на небольшой черный бугорок сбоку на часах.
Поток бессвязных звуков и смазанных образов смыл мысли и чувство «собственного я». Приглушенное шуршание одежды, далекие похрапывания и шепотки.
— Увидимся завтра вечером, — прошептал грубый мужской голос.
— Буду ждать, — в полудреме промурлыкал женский.
Скрип на втором этаже вырвал разум Фреи из транса. Она отложила часы, окунула перо в чернильницу и вывела ровными черными буквами на чистом листе бумаги:
«Измена. Патрик Рогов. Завтра вечером. Узнать время и имя спутницы».
Сверху приписала инициалы мужчины, код измены и порядковый номер. На последнем Фрея задумалась. В последние годы память подводила ее. Если синдесиолог не ошибалась, это сорок пятая запись о Патрике Рогове.
Мужчина владел швейным предприятием в южном районе и имел хорошие отношения с местным дворянством. Патрика Рогова нередко приглашали на баллы и представления. Владыки получали качественные костюмы, а их дамы сердца — прекрасные платья. Хозяин предприятия же тешил высокомерие. Патрик завидовал их недостижимому положению и обманывал сам себя. В его имении дежурило до пяти служанок, и еду готовил личный повар. Благоверная изменника не вылезала из музеев и выставок. Пожилая миссис Рогова присматривалась к картинам и статуям, которые украсят их безвкусный сад и не менее безвкусный дом.
Фрея задумалась. Нет. Сорок шестая. Со спокойной душей отметила номер, отложила перо и взяла часы.
Секундная стрелка не двигалась. Внутри отсутствовала пружина, которая приводила весь механизм в движение. Эти часы служили иной цели.
Указательный и большой пальцы сжались на маленьком цилиндре и прокрутили его. Минутная стрелка задвигалась, пробежала круг и подтолкнула часовую.
Десятки числовых комбинаций, десятки людей. Она следила за ними каждый день, записывала полезные знания, составляла расписание на каждого. Кто когда просыпался, что делал в течение дня, в каких местах обычно обедал, где пропадал ночами. Они не знали ее, но она знала их. Их распорядок дня, их планы, их секреты,
Всех объединяла антикварная лавка. Все что-то покупали здесь. Старые часы, шкатулку с долгой историей, трость с чудной резьбой. Фрея соединяла себя с покупками влиятельных людей. Ничего сложного. Весь дом был продолжением ее.
Огромное владение требовало огромного запаса маны. Ни одно человеческое тело не вмещало столько. Синдесиолог нашла выход.
Под землей в холодных клетках ютились тела мелких грызунов без конечностей. Маленькие сердца давно сгнили, но внутри скрывалась жизнь. Феи. Обманутые и пойманные обитатели Закулисья служили мана-батарейками старухи.
Помимо синдесиологии Фрея разбиралась в науке о грезах. Алхимии, филакторике и в некоторых непростительных дисциплинах. Тяжелые времена требовали готовиться к худшему исходу, и она подготовилась.
Старуха черкнула по бумаге в последний раз, захлопнула крышку часов и громко затопала к выходу.
На втором этаже в кровати ворочался не лгущий мальчик. Обреченный ждал ее ухода. Наивно. Очень наивно. Она ощущала его, как назойливого таракана на голой коже. Каждое движение, каждый вздох. Временами Фрея жалела о создании владения размером с дом. В прошлом слуги Джеймса пользовались этим и скреблись в окна. Синдесиолог не осталась в стороне. Она разрывала связь фей при первом касании к жилищу.
Фрея вышла в антикварную лавку. За стойкой обыденно стояла Гисли. Внучка тащила по полу тяжелый деревянный ящик. Внутри лежала ваза — старуха хорошо помнила маркировку на крышке.
Гисли бросила беглый взгляд на Фрею и сдержанно кивнула. Молодец. В бесполезных приветствиях не было смысла. Пустой треп раздражал ее, и внучка знала об этом лучше всех.
В глазах девушки на секунду промелькнул огонек гнева. Фрея знала причину. Гисли винила ее в смерти родителей. Не удивительно. Синдесиолог сама намекнула внучке на это. Еще одна маленькая ложь.
Она хорошо помнила тот день, тот взгляд двенадцатилетней девочки, ту гримасу ярости и гнева. Гисли взорвалась криками и плачем. Набросилась на нее. Глупо. Слишком глупо и наивно. Кипящая ярость вела к скорой гибели. Фрея исправила это. Научила неразумное дитя холодной ненависти и страху. Тревоге перед неизвестностью. Это правильно. Практик должен бояться всего, продумывать каждый шаг наперед. Ее мать пренебрегла уроком Фреи и погибла вместе с мужем.
Синдесиолог помотала головой, отогнала неприятные воспоминания и толкнула дверь. Сегодня ее ждали важная встреча и побег мальчонки.
? ? ?
Фрея сидела за столиком в улочке между домами. Здесь, вдали от оживленных улиц и раскаленных от колес дорог, располагалась небольшая закусочная. За другими столиками разговаривали посетители. Насколько знала синдесиолог, это место пользовалось спросом у парочек и любителей тишины.
Она попивала чай в белой кружке и наблюдала за редкими прохожими. Фрея проверила время на вторых карманных часах. Часовая стрелка перешла за седьмой час. Старый друг задерживался.