Загадка тауматургии

Борзов Виктор

Он перевел разговор в другое русло:

— Мне нужны деньги. Лекарство скоро закончится.

Из связки Максвелла у Сэмюэля осталось пять листов кровянника.

— Что за лекарство? Я куплю завтра, — спокойно произнесла Фрея.

Парень ожидал другого. Он нуждался в деньгах на комнату в гостинице. Сэмюэль задумал попросить у старухи много денег под предлогом покупки лекарства. Поход в зеленую лавку был одной из безопасных возможностей побега.

— Я сам, — возразил он. — Уж лекарства-то купить я могу.

— Ты чем слушал,

кретин? — покосилась на него старуха. — Выходить из дома нельзя. Джеймс только и ждет заветного мига. Неужели хочешь умереть?

— Повесьте на меня какое-нибудь заклина...

— Нет, значит, нет! — прервала жалкие потуги Фрея. — Даже не пытайся покинуть дом, кретин! Тебе не надоело совершать одни и те же ошибки?

Он промолчал. Сдержался и не дал вылететь изо рта граду оскорблений.

Совершает одни и те же ошибки? Он их исправляет! Исправляет глупые поступки вроде прихода в дом безумной подозрительной старухи.

Джеймс боялся его. Фрея уяснила это. Проскисиолог не тронет Сэмюэля и пальцем, если парень убедит его в своей опытности. Бояться нечего. Все будет хорошо.

— Мы заговорились, — сквозь зубы прошипел он. Стол подрагивал от слабого землетрясения. Вестник приближался.

— Просы...

Парень не дождался команды Фреи. Сэмюэль зажмурился и проснулся.

Амелия сидела на столе, молча смотрела на него.

Жуткая картина. Тело рогокошки застыло статуей, усики на морде не покачивались от дыхания. Наблюдающий спутал бы ее с чучелом. Две пары черных глаз свидетельствовали об обратном: в них сиял чистый разум.

Он дождался ухода Фреи и открытия антикварной лавки. Хромающие ноги несли его по второму этажу. Сэмюэль бродил вдоль стены, как птица вдоль клетки.

Трусы остались в комнате — парень снял их заранее.

Библиотека стала его пристанищем до обеда. Взгляд скользил по книжным полкам, пролез в щели между книгами и уперся в мутное стекло. Он попробовал предугадать время суток. Тщетно. Сэмюэль всю жизнь прожил в Пейлтауне, худшем из худших «газовом колпаке».

В графстве солнце показывалось после дождя на один день, на следующий чистое небо застилали желтые клубы мана-отходов.

Парень отлип от книжного шкафа. Время суток по яркости не определить.

Сэмюэль захромал в комнату. Ступал на половицы осторожно, перед каждым шагом задерживал дыхание. Тренировал бесшумную поступь. Получалось ужасно. Деревяшки жалобно скрипели, и ботинки топали с грохотом. Хромота до невозможного осложняла положение.

Он не сбежит быстро, поэтому надеялся прокрасться. Если Сэмюэль хорошо слышал звуки на первом этаже, то и Гисли и Фрея отлично слышали его.

Амелии рядом не было. Фея тихо спустилась на первый этаж после ухода Фреи.

Она осматривала дом, искала выходы.

Со стороны лестницы послышались громкие шаги. Не Амелии.

Сэмюэль прыжками вернулся в комнату и закрыл дверь. В заточении комната стала последней стеной между тюремщиками и заключенным.

Последней защитой от жестоких практиков.

Глупо. Страх ни на что не опирался. Парень нутром чувствовал тревогу перед каждым приемом пищи.

Перед дверью забренчала посуда. Гисли привычно оставила поднос на полу и спустилась на первый этаж.

Продавщица ничего не сказала про Амелию. Не заметила фею.

Сэмюэль открыл дверь и втащил в комнату еду.

Рядом с тарелками лежала записка с мешочком. Содержимое приятно звенело. Деньги. Она принесла ему деньги.

Парень развернул записку:

«Бабушка слышит, но не видит. Завтра после обеда у нее важная встреча. Она не будет следить за тобой. Мешать не буду».

Сэмюэль перечитал послание два раза, проверил на скрытое сообщение, сложил первые буквы каждого слова, прочитал задом наперед, поднес бумажку к окну. Ничего. В руке он держал обычную записку, волнистые уверенные буквы выводили послание без скрытых смыслов.

Гисли поможет ему? Безвозмездно? Это не ловушка?

За недолгое знакомство с миром практиков парень уяснил одно: тауматурги ничего не делают просто так. Враждебное окружение и жизнь в вечных подозрениях вынуждают их отбросить все чувства. Все человеческое. Практики готовы убить беззащитного человека по щелчку пальцев. Максвелл и Фрея явно намекали на это.

После потери лжи он хорошо ощутил цену вранья. Парень чувствовал себя безоружным перед остальными.

Сэмюэль стоял в комнате с другими людьми. Каждый сжимал в руке пистолет. Один миг и они выхватят его и спустят курок. Но не он. Парень обречен играть в слова, собирать из отдельных предложений «ложный» смысл, как ребенок — пазл.

Тревога глубоко залезла в мозги и медленно, кусочек за кусочком, выедала рассудок.

Он сам попросил Гисли о помощи и сейчас искал причины не верить ей. Сумасшествие. Парень постепенно сходил с ума.

Чужое окружение, чужой дом, чужие люди. Сэмюэль находился в ловушке. Ледяной клетке, стены которой обжигали голую плоть холодом. Он один. Совершенно один в бесчувственном мире.

«Что бы сделал мистер Нейви?» — посреди непроглядной тьмы тусклым пламенем зажглась мысль.

В воображение вспыхнул образ бородатого бродяги. Небрежная внешность и широкая улыбка источали тепло.

«Что бы сделал мистер Нейви?» — эхом повторились слова.

Дерек бы положился на незнакомого человека, разговорил бы Гисли и попросил о помощи. Друг семьи с завидной наивностью доверял другим. Спокойно открывал безучастным прохожим душу и в ответ выслушивал их истории.

«Может попробовать?» — подумал Сэмюэль. — «Выслушать другого человека и помочь ему? Хотя бы посочувствовать для начала?»

Парень кивнул самому себе. Мысленно пообещал спросить Гисли.

Положил записку возле кровати. Брать с собой не рискнул. Волнение и недоверие натянули нервы до предела. Без записки ему было спокойнее.