Загадочное превращение

Сэндс Линси

–  И вы с Лизой читаете такое?
– возмущенно воскликнула Кристиана. Сюзетта густо покраснела, но кивнула. И тогда сестра спросила ее: - Папа знает?

Сюзетта возмущенно фыркнула.

–  Конечно, нет. Он вообще мало чем интересуется с тех пор, как в первый раз проиграл деньги. Большую часть времени проводит в своем кабинете взаперти, прячась ото всех с тех пор, как вы с Дикки уехали после свадьбы.
– Сюзетта поморщилась, но, когда она посмотрела на Кристиану, лицо у нее прояснилось.
– Ничего не говори ему, пожалуйста!
– взмолилась

она.
– И Лизе тоже ни словечка. Это запрещенная книга, и она заставила меня поклясться, что я никому о ней ничего не скажу.

–  Если она запрещена, как вам удалось ее раздобыть?
– мрачно поинтересовалась Кристиана.

–  Я не знаю точно, - призналась Сюзетта.
– Она мне не рассказывает. Но думаю, что сестрица получила ее от миссис Морган.

Кристиане это имя было незнакомо.

–  Кто такая миссис Морган?

–  Вдова, чья карета сломалась возле нашего поместья, когда она ехала в Лондон, - объяснила Сюзетта.
– Отец пригласил ее к нам на чай, пока ее колымагу пытались отремонтировать. Разумеется, потом он покинул нас, чтобы ее развлечь, - ядовито сообщила Сюзетта.

–  И эта миссис Морган именно тогда дала Лизе книгу?
– спросила Кристиана.

Сюзетта покачала головой:

–  Ее карета ремонту уже не подлежала. По крайней мере наши люди ее восстановить не смогли. Экипаж пришлось отвезти в деревню, где миссис Морган остановилась в гостинице и прожила там почти неделю. Лиза чуть ли не каждый день ходила ее навещать. Они, можно сказать, подружились, и, насколько я понимаю, перед отъездом в Лондон миссис Морган подарила Лизе книгу в знак благодарности за то, что та помогла ей скоротать время в деревне.

–  Господи, - простонала Кристиана, - что это за женщина, которая дарит запрещенную книгу незамужней юной девице?

–  У миссис Морган весьма просвещенные взгляды, - пожав плечами, сказала Сюзетта.
– Она считает, что у женщин должны быть равные права и свободы наравне с мужчинами. Что мы имеем право сами строить свою жизнь, а не существовать так, как указывают нам отцы и мужья. Кроме того, Лизе уже почти двадцать, Кристиана. Ее трудно назвать ребенком. Ей давно пора бы выйти в свет и обзавестись мужем и ребятишками.

Кристиана не стала с ней спорить. Отец их мало заботился о том, чтобы устроить будущность своих дочерей. Но с другой стороны, их никто не принуждал к активному поиску мужей. Честно говоря, девушек вполне устраивала та жизнь, которую они вели, и ни одна из сестер не рвалась замуж. Хотя Кристиана все чаще всерьез задумывалась над тем, не пора ли ей покинуть отчий дом, чтобы создать свою семью, еще до того, как в ее жизни появился Дикки. Ей стало казаться, что она могла бы стать неплохой матерью. Но замужество было невозможно без выхода в свет. Наверное, она рано или поздно завела бы на эту тему разговор с отцом, если бы угроза разорения, нависшая над их семейством, не вынудила ее поспешно выйти замуж за Дикки.

Эта мысль заставила ее вспомнить то, что сказал Ричард об игорном доме и о слухах, что ходили

об этом недоброй памяти заведении.

–  Отец корит себя за то, что проигрался, и за то, что я вынуждена была выйти за Дикки?

–  Да, и ему есть за что себя винить, - с грустью кивнула Сюзетта.
– На самом деле мне уже стало жаль его, но история повторилась вновь.

–  Возможно, тут что-то не так, - тихо сказала Кристиана.
– Ведь он вообще не играл в азартные игры.

–  Что?
– Сюзетта пристально на нее посмотрела.

–  Ричард рассказал мне, что в обществе поговаривают, будто Дикки подружился с неким владельцем игорного заведения, в котором, опять же по слухам, посетителей подпаивают чем-то и обирают дочиста. Он предполагает, что, возможно, именно это и произошло с нашим отцом.

Сюзетта переменилась в лице, но еще до того, как Кристиана успела спросить ее, что так ее потрясло, она сказала:

–  Когда мы обнаружили его в нашем лондонском доме, отец все время говорил, что не может понять, как это произошло, что он ничего не помнит, даже того, как попал в игорный дом. Он все время повторяет, что очнулся там и узнал, что проигрался в прах. И в первый раз, и во второй.

Кристиана вздохнула:

–  А ты не думаешь, что он и не играл вовсе?

–  О Боже, - простонала Сюзетта, с несчастным видом откинувшись на спинку кресла.
– Я так жестоко обошлась с ним в то утро, когда мы приехали в Лондон. Наговорила ему столько ужасного!

–  Тебя можно понять, учитывая обстоятельства, - тихо сказала Кристиана.
– Откуда тебе было знать, что Дикки его напоил и довел до разорения?

–  Будь проклят этот негодяй, - гневно воскликнула Сюзетта и выпрямилась.
– Если бы он не был уже мертв, я бы своими руками его убила.

–  Хм, - пробормотала Кристиана и, прикусив губу, заметила: - Хотя, если бы не Дикки и его злодеяния, я бы не была сейчас замужем за Ричардом и ты, возможно, никогда бы не познакомилась с Дэниелом и не сделала бы ему предложение.

–  Это верно, - согласилась Сюзетта. Гнев отчасти покинул ее. Взглянув на Кристиану, она спросила: - Так Ричард тебя устраивает?

–  Я думаю, у нас могли бы сложиться неплохие отношения, - осторожно сказала она.

Сюзетта, к ее удивлению, брезгливо поморщилась.

–  О, да брось ты!
– презрительно бросила она.
– Я слышала охи и вздохи, что доносились из вашей комнаты и в ту ночь, когда умер Дикки, и прошлой ночью тоже. «О, Ричард, о, о, да… ох», - гримасничая, передразнила ее Сюзетта.
– А потом ты еще орала, как будто тебя убивают.

Кристиана густо покраснела.

–  Ты нас слышала?

–  Да вас весь дом слышал, и не сомневайся, - сухо сообщила она.
– Он рычал как лев, а ты визжала как резаный поросенок.
– Сюзетта замолчала и задумчиво добавила: - Что, как я полагаю, вполне соответствует приведенному в той книге описанию. Действительно так больно, когда он первый раз втыкает свой шест в твое самое нежное место?