Загадочное происшествие в Стайлзе (другой перевод)
Шрифт:
Далее он пригласил подсудимого на свидетельское место.
В ходе дачи показаний Джон вел себя вполне достойно. Благодаря мастерскому руководству сэра Эрнеста он изложил события достоверно и убедительно. Представленную им анонимную записку передали присяжным для изучения. Готовность, с которой он признал финансовые трудности и разногласия с его приемной матерью, придала убедительность отрицанию прочих обвинений в его адрес.
В заключение первой части допроса Джон помолчал и сказал:
– Мне хотелось бы прояснить один
Сэр Эрнест лишь снисходительно улыбнулся и проницательно заметил, что протест Джона произвел весьма благоприятное впечатление на присяжных.
Затем начался перекрестный допрос.
– Насколько я понимаю, вы заявили, что во время дознания вам даже в голову не пришло, будто ваш голос могли перепутать с голосом мистера Инглторпа. Разве это не странное заявление?
– Нет, на мой взгляд. Мне рассказали о ссоре между моей матерью и мистером Инглторпом, и я даже подумать не мог, что на самом деле речь шла о нашем с ней конфликте.
– Даже когда ваша служанка Доркас повторила отдельные фразы того спора, вы также не узнали их?
– Нет, не узнал.
– Должно быть, у вас на редкость короткая память!
– Нет, но мы оба пребывали в сильном возмущении и, очевидно, наговорили в запале каких-то обидных, ничем не оправданных слов. Честно говоря, я почти не слышал того, что именно говорила моя мать.
Недоверчивое фырканье мистера Филипса стало сомнительным триумфом его профессионального искусства. Он перешел к рассмотрению анонимной записки.
– Вы крайне своевременно представили нам данную записку. Скажите, не замечаете ли вы каких-то знакомых особенностей в этом почерке?
– Нет, на мой взгляд, почерк мне совсем не знаком.
– А я утверждаю, что это ваш собственный почерк!
– Нет.
– Я утверждаю, что, озабоченный предоставлением алиби, вы выдумали какое-то весьма неправдоподобное свидание и сами написали эту записку, дабы подтвердить ваше заявление!
– Нет.
– А разве не правда, что в то время, когда вы якобы дожидались кого-то в уединенном и редко посещаемом месте, на самом деле вы покупали в аптеке Стайлз-Сент-Мэри стрихнин, назвавшись Альфредом Инглторпом?
– Нет, это ложь.
– Я утверждаю, что вы, нацепив подрезанную в стиле мистера Инглторпа черную бороду и нарядившись в типичный для него костюм, пришли в аптеку и расписались в журнале его именем!
– Это совершенно неоправданное утверждение.
– Далее, на рассмотрение присяжных я оставляю примечательное сходство почерка записки, записи в журнале и вашего собственного почерка, – заявил мистер Филипс и удалился на свое место с видом человека, исполнившего свой долг, но потрясенного столь предусмотрительным лжесвидетельством.
После чего, учитывая затянувшееся разбирательство,
Пуаро, как я заметил, выглядел глубоко удрученным. Я догадался об этом по хорошо знакомой мне вертикальной морщинке, прорезавшей его лоб.
– Как дела, Пуаро? – поинтересовался я.
– Ах, mon ami, дела наши скверны, чертовски скверны.
Помимо воли я почувствовал внезапное облегчение. Очевидно, все-таки есть вероятность того, что Джона Кавендиша оправдают.
Когда мы добрались до дома, мой расстроенный друг отказался даже от предложенного Мэри чая.
– Нет, благодарю вас, мадам. Лучше я поднимусь к себе в комнату.
Я последовал за ним. По-прежнему хмурясь, он подошел к столу и вытащил из ящика миниатюрную колоду пасьянсных карт. Потом, усевшись за стол, начал, к моему изумлению, с самым серьезным видом строить карточные домики!
Я невольно разинул рот, а он сразу заявил:
– Нет, нет, mon ami, я не впадаю в детство! Я восстанавливаю спокойствие, только и всего. Такое занятие требует точности пальцев. Четкость их действий способствует четкости работы мозга. А сейчас как никогда прежде я нуждаюсь как раз в четкости его работы!
– Не пойму, что вас так тревожит? – спросил я.
В сердцах шлепнув ладонью по столу, Пуаро развалил свое старательно возведенное строение.
– Именно тревожит, mon ami! Я способен построить семиэтажные карточные домики, однако, увы, я не могу – шлепок! – найти – опять шлепок! – то последнее звено, о котором уже говорил вам.
Я предпочел промолчать, поскольку не хотел признаваться в своих тайных мыслях, и он опять начал медленно выстраивать карточные пирамидки, бросая отрывистые замечания.
– Все… как полагается… вот так! Устанавливаем… одну карту… к ней другую… с математической… точностью!
Я рассеянно наблюдал, как этаж за этажом вырастает под его руками карточный дом. Движения его были уверенны и безошибочны. Словно мне показывали искусный фокус.
– Как отлично вы владеете своими руками, – заметил я. – Пожалуй, мне лишь раз довелось видеть, как у вас тряслись руки.
– Несомненно, когда нечто случайно вызвало мою ярость, – с отменным спокойствием откликнулся Пуаро.
– Да, безусловно! Вы пришли в неистовую ярость. Помните? Когда обнаружилось, что кто-то взломал замочек бювара в спальне миссис Инглторп. Вы стояли возле каминной полки, расставляя безделушки в излюбленном вами симметричном порядке, а ваши пальцы дрожали, точно листочки на ветру! Должен сказать, я даже…
Однако мне не удалось закончить высказывание. Пуаро вдруг издал хриплое, нечленораздельное восклицание, вновь развалив свой карточный шедевр, закрыл руками глаза и принялся раскачиваться взад-вперед, похоже, испытывая острую боль.