Загадочный виконт
Шрифт:
— Ее следовало повесить за то, что она изуродовала ваше прекрасное лицо, — стиснув зубы, ледяным тоном процедила Регина.
Его прекрасное лицо?! Так жена находит его привлекательным?! Поразительно!
— Она уже получила свое. Принни так и не простил ей этой выходки. Впрочем, и того, что его вышвырнули из замка, как нагадившего кота, тоже. Для них обоих это стало началом конца. А как вы думаете, почему она распускает обо мне все эти ужасные слухи? О том, как мерзко я якобы вел себя с ней, как заставил умирающего отца вычеркнуть ее из завещания, и прочую чепуху? Просто мать так и не простила мне того, что из-за меня прервалась
— Это не ваша, а ее собственная вина! А вы почему молчите? — напала на растерявшегося мужа Регина.
Он пожал плечами:
— Предлагаете разболтать всем о том, что моя собственная мать ненавидела меня до такой степени, что, не задумываясь, ударила по лицу раскаленной кочергой? Нет уж, увольте. Не хочу. И потом, она тут же примется на каждом шагу рассказывать, как я якобы бил ее и что она, мол, просто была вынуждена защищать свою жизнь. Или придумает еще что-нибудь.
— Но принц…
— …наверняка подтвердит любую, даже самую нелепую, ее выдумку. Вряд ли он захочет, чтобы все узнали, что за чудовище его бывшая возлюбленная. — Маркус скрипнул зубами. — Да он и раньше всегда становился на ее сторону, когда она, так сказать, занималась моим «воспитанием».
— Что вы имеете в виду? — удивилась Регина.
— Ничего, — буркнул он. — Просто пытаюсь сказать, что с моей стороны глупо объяснять, как все было на самом деле. В ответ она бы только наворотила еще гору самой чудовищной лжи. — Стыд, о котором он уже стал забывать, возвратился с новой силой. — К тому же сделать из меня какого-то монстра не составляло никакого труда — тем более ей. Не забывайте, я ведь вышвырнул из дома принца! И потом, в двадцать два года я был страшно неуклюжим, угрюмым, иными словами, просто отвратительным — словно сама природа предназначила меня на роль этакого деревенского олуха. В то время я уже был на полпути к тому, чтобы стать всеобщим посмешищем. Сколько лет у меня ушло на то, чтобы избавиться от всех тех нелепых и обидных прозвищ, которыми меня наградили в школе! — Горькая складка залегла у его губ. — И потом… отец.
— Принц?
— Нет. Виконт, — вырвалось у него.
— Но ведь принц — ваш настоящий отец, разве нет? Я слышала, что виконт, вернувшись из путешествия по Италии, которое длилось без малого полгода, нашел вашу мать беременной.
— Да, — угрюмо усмехнулся Маркус. — Вечный стыд моей жизни… Ведь все знали, что я ублюдок… «принцево отродье»… И я тоже это знал. Моя мать оказалась слишком нетерпеливой, чтобы сначала родить мужу наследника или двух. А он после этой истории просто повернулся к ней спиной. И с чем же она осталась? Да, тщеславие ее было вознаграждено вполне — юный принц не вылезал из ее постели. А кроме этого? Парочка не слишком дорогих подарков, несколько комплиментов, и все.
— Виконт уехал один на полгода? А сколько они к тому времени были женаты?
— Два года.
— И он решился оставить ее так надолго?
— Он не оставлял ее! — вдруг возмутился Маркус. — Просто он надумал ей в угоду перестроить Каслмейн, чтобы он был достоин женщины такой необыкновенной красоты. И ее положения. — Его мать была из очень родовитой семьи, правда, к этому времени совсем разорившейся. Собственно говоря, тогда они уже впали в полную нищету, из которой им удалось выбраться лишь благодаря щедрости виконта. — Он и в Италию-то отправился лишь затем, чтобы выбрать для Каслмейна мрамор, статуи,
— На полгода?! И не взял с собой жену?
Только сейчас, после этого ее вопроса, Маркусу впервые пришло в голову, что все это действительно выглядит несколько странно.
— Ну, она могла поехать с ним, — неуверенно протянул он, раздумывая, что бы еще сказать в защиту человека, которого привык считать отцом. — Но предпочла остаться в Англии. Точнее, в Лондоне.
— Не могу представить себе, чтобы женщина с радостью рассталась с мужем на полгода, даже если бы он отправился выбирать статуи для их будущего дома! — твердо заявила Регина.
— Стало быть, вы оправдываете ее измену? — холодно осведомился Маркус.
— Нет, конечно. — В глазах Регины что-то блеснуло. — Но если бы мой супруг счел мое общество скучным до такой степени, что предпочел бы путешествовать по Италии без меня, я бы связала его по рукам и ногам, а потом устроила бы ему допрос с пристрастием, чтобы узнать почему. Ха! Попробовал бы он уехать без меня!
Как ни странно, на душе у Маркуса внезапно стало тепло.
— Примерно так я и думал. — И легким поцелуем коснулся ее лба. — В любом случае я не стану это проверять.
— Да уж, лучше не стоит, — проворковала она.
В ответ Маркус коснулся поцелуем ее губ. Желание охватило его мгновенно — так вспыхивает сухой хворост, если поднести к нему спичку. После нескольких мучительных для него поцелуев, когда его губы стало саднить от жесткой ткани костюма Регины, Маркус пришел в такую ярость, что готов был голыми руками разорвать на ней проклятую тряпку. Но тут карета резко остановилась, заставив обоих прийти в себя.
Маркус выглянул в окошко и чуть не застонал от досады, обнаружив, что они уже добрались до места. Потом на губах его появилась легкая улыбка.
— Приехали, дорогая.
Глава 17
Заранее приучите свою подопечную к мысли, что она ничего не должна скрывать от мужа. Это очень облегчит ее семейную жизнь.
Регина сползла с колен мужа и тоже выглянула в окно. Но все, что она могла рассмотреть со своей стороны экипажа, — это ствол дуба и несколько берез.
— Где это мы? — спросила она, сгорая от любопытства. Он повернул ее руку ладонью вверх и бережно поцеловал.
— Это мое имение. Только самого дома отсюда не видно. Онемев от изумления, Регина одернула платье, потом машинально поправила слегка растрепавшиеся волосы.
— Мы проведем медовый месяц в вашей охотничьей сторожке?
— Не совсем. Пойдемте.
Словно из-под земли вырос грум, чтобы распахнуть перед ними дверцу ландо. Выйдя из экипажа, Регина огляделась по сторонам — и не поверила своим глазам. Не знай она, куда они приехали, наверняка бы решила, что Маркус с помощью какого-то волшебства одним махом перенес их из Англии куда-нибудь в самое сердце Индии. Или Турции. Стоявший перед ними дом с двумя обращенными на восток изящными минаретами по бокам горделиво вздымал вверх похожий на луковку купол. И сам дом, и минареты были украшены затейливой золотой вязью, впрочем, так же, как и узкие стрельчатые окна, а колонны у входа походили на пальмы. Это был настоящий дворец какого-нибудь восточного владыки, только в миниатюре.