Загорский историко-художественный музей-заповедник
Шрифт:
Творчество другого известного русского портретиста XVIII века - Алексея Петровича Антропова (1716 - 1795) развивалось в эпоху, когда на смену глубоко реалистическому портрету времен Петра приходит искусство, призванное прославлять и утверждать высокое социальное положение заказчика, свидетельствовать о его могуществе и богатстве, быть своего рода живописной «похвальной одой». В станковой живописи наиболее соответствовал этим требованиям парадный портрет, обязывающий художника к предвзятой точке зрения на модель. Но у Антропова условности парадного портрета не мешали главному - реалистичности образа, и в этом он был продолжателем лучших традиций русской живописи.
Его полнокровное искусство питали истоки национальной
Портрет Петра III был написан Антроповым в Москве в 1762 году в связи с коронационными торжествами. По правилам парадного портрета Петр III представлен на фоне роскошного убранства дворцового зала, рядом на бархатной подушке - царская корона и держава, на кресле - горностаевая мантия.
Нескладная фигура Петра III как бы придвинута к зрителю, но от этого она не становится более внушительной. Духовное и физическое убожество императора передано художником во всей своей очевидности.
Портрет Екатерины II написан Антроповым в Москве в том же 1762 году, одновременно с портретом Петра III. Портрет Елизаветы Петровны представляет собой копию с оригинала, написанного придворным живописцем Л. Каравакком и, по-видимому, также принадлежит кисти Антропова, так как имеет все стилистические особенности, присущие его художественной манере.
Среди иностранцев, работавших в России в XVIII веке, был художник Георг Гроот (1716 - 1749) из Штутгарта, искусство которого пользовалось большим успехом при дворе, но. сколько-нибудь заметного влияния на русскую живопись не оказало.
Портрет Екатерины II написан Гроотом в бытность ее великой княгиней. Будущая императрица была представлена без атрибутов царской власти. Поэтому позднее, после коронации, на портрете были приписаны корона, скипетр и орден Андрея Первозванного. Художник придал облику Екатерины хрупкое изящество и миловидность, но лицо, обращенное к зрителю, лишено индивидуальной психологической характеристики.
Художником В. Эриксеном (1722 - 1782), также работавшим в свое время при царском дворе, написан парадный детский портрет Павла I.
Графика
Черты реализма, свойственные живописному портрету XVIII века, отличали и русскую гравюру, которая в эпоху Петра стала одним из наиболее популярных видов искусства. Имея вначале познавательный, отчасти прикладной характер, гравюра вскоре дает высокохудожественные произведения.
Известными мастерами «грыдорования» XVIII века были братья Алексей и Иван Зубовы - сыновья иконописца Федора Евтихиева Зубова.
Славу Алексею Зубову принесли его изображения Петербурга и петровских морских баталий. Одной из интересных работ художника является также «Брак Петра I», где мастер с документальной достоверностью постарался запечатлеть происходящее. В поле зрения художника весь парадный зал, где происходит торжество: огромные зеркала, висящие на стенах, большие окна, сверкающие люстры, необычные туалеты гостей - то новое, что появляется в эпоху Петра. И вместе с тем изображенное не кажется лишь скрупулезной фиксацией, так как сохраняется простота и непосредственность видения, свойственные народному искусству.
Представленные в экспозиции гравюры Ивана Зубова «Сергий Радонежский» и «Сергий и Никон» более традиционны и по теме, и по манере исполнения. Очевидно, это было обусловлено требованиями церкви - главного заказчика гравюр подобного рода.
Творчество талантливого русского гравера Гавриила Ивановича Скородумова (1755 - 1792) получило в свое время общеевропейское признание. Основоположник целой школы русских граверов-пунктиристов, Скородумов был великолепным мастером портрета, гравировал картины известных художников, писал акварели. В технике пунктирной манеры, которой Скородумов владел в совершенстве, выполнен портрет Константина Павловича,
А. П. Антропов. Портрет Екатерины II.
Гравюра «Смерть Потемкина» выполнена Скородумовым по рисунку художника М. Иванова, находившегося при штабе Потемкина в качестве официального хроникера событий. Четко обрисовав человеческие фигуры первого плана, художник большое внимание уделяет природе, выступая перед нами тонким пейзажистом. Весь второй план как бы тает в легкой, воздушной дымке, скрадывающей очертания горы и растворяющей силуэты деревьев. Зритель чувствует все очарование южной природы.
Автор акварелей с видами Москвы - итальянский архитектор Франческо Кампорези (1747 - 1831). Он приехал в Россию вместе со знаменитым зодчим Кваренги. Кампорези строил дома и усадьбы для московской знати, занимался декоративной живописью, в течение некоторого времени работал вместе с выдающимся русским архитектором Ф. Казаковым.
Акварели Кампорези, хранящиеся в музее, украшали вифанские кельи митрополита Платона и, очевидно, были выполнены по его заказу. Они доносят до нас несохранившийся облик Москвы конца XVIII века. Как зодчего Кампорези, естественно, в первую очередь интересовала архитектура, все характерные особенности которой он старался запечатлеть, оживляя пейзаж стаффажными фигурками в русских национальных костюмах. В работах Кампорези замечательны виды Кремля из Замоскворечья с не сохранившимися до наших дней соборами и дворцами, набережная Москвы-реки, в то время еще деревянная. На одной из акварелей показаны Петровский дворец, построенный Казаковым в 1782 году и названный современниками за свою причудливую архитектуру «дневной иллюминацией». Кампорези изобразил также деревянный театр в Лефортове, Тверскую и Владимирскую заставы и много других достопримечательных мест города.
В вифанских кельях находилась и гравюра художника Вальперги с портретом митрополита Платона. Композиция ее не совсем обычна для русских гравюр XVIII века. Небольшой овальный портрет митрополита поддерживают амуры и аллегорические женские фигуры, заимствованные художником с гравированного портрета королевы Елизаветы работы Бернигерота.
Платон выступает здесь в роли покровителя искусств. Но портрет духовного лица выглядит в подобном окружении довольно странно. Однако именно это несоответствие как нельзя лучше характеризует одного из самых значительных представителей троицкого высшего духовенства того времени.
Доверенное лицо Екатерины II, законоучитель наследника престола, друг Потемкина, Платон стремился играть роль просвещенного иерарха, которому не чужды современный светский образ жизни, прогресс науки и искусства, нововведения в быту и церковных обрядах, но всегда оставался при этом верным идеологом самодержавия и ревностным защитником церкви. Например, о предполагавшихся в России изданиях французских энциклопедистов митрополит писал следующее: «сии-то гнусные и юродивые порождения т. н. энциклопедистов следует исторгать как пагубные плевела, возрастающие между добрыми семенами». А светские новшества митрополита нередко не шли дальше барственных затей. В Спасо-Преображенском соборе в «Вифании» вопреки церковным канонам вместо иконостаса он устроил некое подобие евангельской горы Фавор, а выезд митрополита на богослужение по своей импозантности мог соперничать с выездом удельного князя.