Заговор, которого не было...

Миронов Георгий Ефимович

—Так сколько времени прошло, многое изменилось... — возражал Веня.

— Все изменилось, может быть. Но не человек. Человек, он так, брат, устроен, что ему покажи прибыль, навар, на­живу, — он завсегда согласится. Не, люди не поменялись. Возьмут «тачку». А это очень, о-о-очень хорошие «бабки». Это тебе не кошельки у пэтэушников тырить в раздевалке, не шапки с прохожих снимать. Это так: немного поднап­рягся, и — спи-отдыхай, «бабок» выше крыши. Поехали к вокзалу, поглядим, нет ли подходящего объекта. Ты тоже зыркай, на что тебе

глаза дадены, ищи, чтоб водила был не очень уж дюжий и чтоб машина была сравнительно новая. Понял?

— Тоже мне, карбюратор придумать... Понял, конечно.

Ильдар сидел в салоне своего «Москвича», ждал пасса­жира. Можно по городу куда подальше, чтоб навар вышел, а можно в село. Хотя в село хуже. Обратного пассажира найти трудно: народ поисхудал, денег мало. Он скорей пешком из села в город с бидончиком сметаны пойдет, чем за деньги попросит подвезти. Лучше бы по городу, можно отдыхающего отвезти к санаторию, а потом оттуда прихва­тить до центра... Вот бы...

Мечты его прервал сухой стук в боковое стекло.

Он с трудом приподнял тяжелые от простуды веки.

Два паренька восточного типа — то ли татары, как и он, то ли кавказцы. С виду пригожие, улыбки приветливые, одеты чисто.

— Слышь, мастер, до поселка Сухой Лог не под­бросишь?

— Путь не близкий, не знаю даже, — засомневался Иль­дар, — да и нездоровится мне. Я бы и не прочь на село смо­таться за хороший бакшиш, да не так далеко.

— Хорошо заплатим. Очень нужно, командир, не отка­жи: мать приболела, телеграммой вызвала нас с братаном.

— А чего меня выбрали, тут вон сколько машин? — за­сомневался вдруг Ильдар.

— Так лицо у тебя хорошее, видно, что не откажешь. Мы ж понимаем — обратного седока от Сухого Лога найти не­легко. Так ты не сомневайся, мы хорошо заплатим. В пре­делах возможного.

— А еще и машина твоя понравилась, — не удержался младший из братьев, Вениамин. — Чистая, ухоженная, да и новенькая. Своя, что ли?

— Служебная, — нехотя ответил Ильдар. — А что маши­ну чистой держу, так это точно. Иначе не умею.

— Вот. Так и ты нас пойми — в родное село приехать после долгих лет отсутствия на какой-то старой развалюхе неохота.

— По пути пылью все равно покроется, — не сдавался недоверчивый Ильдар.

— А мы на подъезде остановимся, отмоем, ототрем, с шиком въедем.

— Мать болеет, какой шик.

—А ей все ж таки и самой приятно будет, если на чистой машине приедем.

— Ладно, — вдруг резко согласился Ильдар, отбросив враз свои сомнения. «Чего это я, — подумал он, — сам ведь хотел одну ездку за хорошие деньги в село сделать. Вот тебе ездка, а ты тормозишь». — Ладно, — повторил он вслух. — Едем, садитесь. Вещи-то ваши где?

—А нет вещей.

— Что так? — опять насторожился Ильдар. — К родным в село и без подарков?

—А спешили очень: мать она и есть мать.

— Ладно, вам виднее, ваше это, словом, дело, — мрач­нея согласился

Ильдар.

Не глядя на пассажиров, разместившихся на заднем си­денье, он взял с места и включил первую скорость.

Ехал молча, на пассажиров не оборачивался. Какое ему в конце концов дело до этих молодых парней. Одеты скромно, в куртках кожаных турецких — это по 1989 году еще в новинку было. Спортивные шапочки, кроссовки.

Между собой пассажиры не разговаривали. Только пе­реглядывались.

Ильдару не понравилось, как они переглядывались: пе­ремигнуться можно с родственным или дружеским пони­манием, а можно — как сообщники, подельники.

Ильдар ощутил спиной озноб.

То ли болезнь дала сигнал, то ли нехорошее предчув­ствие.

Хотел было спросить, откуда приехали. Да передумал.

То, что приезжие, сразу понял. Не по лицам или одежде. Лиц таких в Астрахани достаточно. У него и самого лицо смуглое, глаза чуть раскосые. Нет...

И не по одежде... Молодые в Астрахани, кто побойчее, кто хорошо одеться хочет, на путине, на икре зарабатыва­ют и на одежду, и на мотоциклы, а кто и на машину. Он и сам вот на машину заработал. И что? А ничего. Денег все равно никогда не хватает. Просто надо по средствам жить. Сколько надо, столько и зарабатывать. Вот надо ему на сапоги дочкам заработать — он и зарабатывает на своей ма­шине. А потом и передохнет. Всех-то денег все равно ни­когда не заработаешь. И стремиться к этому не надо. Хоро­шо тому живется, кому жить по средствам удается. Такая вот философия.

А что парни приезжие, это по ухватке он понял. Озира­ются, смотрят так, словно все вокруг впервые видят. Точ­но — приезжие.

«Или злоумышленники», — подумал он. И тут же по­смеялся над своими смешными предположениями.

«Обычные ребята, чего там...»

И опять стал думать о своем...

Тем временем выехали за пределы города. Тут нет опас­ности врезаться в столб или столкнуться с встречной ма­шиной.

Ильдар устал за смену, веки слипались, он вел маши­ну почти вслепую, подремывая, лишь изредка приот­крывал глаза, чтобы убедиться, что едет в верном направ­лении.

Степь она и есть степь... Тут как в воздухе — мало шан­сов для столкновения. Жми педаль газа да придерживай баранку рукой.

А что для него «свое»? Конечно, прежде всего, — семья.

Вот подкалымит он сегодня немного, большую часть на крупные покупки оставит, но на мелочь чего-нибудь вкусненького купит детишкам. Приедет усталый домой, поест... жена хорошо у него готовит... А потом на диван — детишки на него заберутся, и кот тут же со своим непрекра­щающимся умыванием... Если бы гости приходили каж­дый раз, когда кот гостей намывал, так без гостей бы ужи­нать не садились. Хотя Ильдар и гостей любил тоже. Но де­тей больше. Так что, скорее всего, вначале на диван, изображать с дочками кучу малу, а уж потом — за стол.