Заговор красного бонапарта
Шрифт:
Голос был так решителен и свиреп, что чекисты не нашли, что возразить. Молча, с наведенными револьверами, они так и просидели всю дорогу, пока машина не затормозила мягко перед зданием НКВД. Пенза вынул руку из кармана и, покровительственно обняв плечи испуганной девушки, еще раз произнес несколько ободряющих слов. Чекисты, видя, что он спокойно направляется к дверям комендатуры, теперь молчали.
В приемной комендатуры один из них предъявил ордер и Таня немедленно была уведена. Пенза бросил ей вдогонку
— Ну, так в чем же дело, наконец?
— Прежде всего сдайте оружие, гражданин.
Теперь чекист говорил уверенно и спокойно. Двери сзади захлопнулись, и арестованный был в их власти. Пенза вынул из кармана пистолет и положил его на стол.
— Только спустите предохранитель, товарищ, — спокойно предупредил он коменданта. — И осторожнее — вот этак. Это новый американский пистолет — «Сэведж», — по особому заказу мне доставлен. Единственный экземпляр в Союзе. Бьет и как пулемет, и как хотите. Я чуть было не пристрелил ваших ребят. Но, по счастью, договорились…
— Как же это вы так? — : не без любопытства спросил широкоплечий коренастый комендант, вглядываясь в спокойное лицо рабочего.
— А так… Кто же их знает? Ваши ли они или бандиты? Ночь, темно, документов не видно… Они — в штатском. Мою знакомую вдруг так, ни с того, ни с сего, взяли… Так что мы, собственно, друг друга арестовали……А теперь — пожалуйста. Я готов подчиняться.
— А кто вы такой?
Рабочий вынул паспорт и протянул его коменданту.
— Михаил Николаевич Пенза… Рабочий… 39 лет… Та-а-а-к! А почему у вас револьвер?
Так же молча Пенза протянул разрешение. Все было в полном порядке. Комендант вопросительно посмотрел на своих сотрудников, привезших Пензу.
— Этот товарищ вместе с той гражданкой был, — объяснил один из чекистов. — Они вместе подошли к воротам, разговаривали и целовались.
— Ara, — многозначительно протянул комендант. — Придется вас задержать, товарищ!
— А это почему такое? — отозвался рабочий, не выказывая никакого беспокойства.
— Это уж позвольте нам знать, почему. Вы арестованы. И точка. Прошу без лишних вопросов.
— А что дальше? — также спокойно спросил Пенза.
— Дальше — известно что. Обыск и камера. Чего тут спрашивать?
Пенза пожал плечами.
— Ну, ну… Это все вовсе не так просто. Дайте мне служебную линию Наркоматов.
— Нет, товарищ. Незачем! Что вам будет нужно, — вы выясните при первом же допросе. Это дело следователя, вам разрешать или не разрешать говорить по телефону. Я не разрешаю.
— Может быть, в обычном случае вы, товарищ, и были бы правы. Но со мной дело особенное. И я не прошу, а требую, чтобы мне предоставили телефон на две минуты.
— Сказано и баста, — прервал
Рабочий не шевельнулся. Его спокойное твердое лицо усмехнулось.,
— Я еще раз вам, товарищ комендант, повторяю: я вовсе не обыкновенный арестант. Вышло недоразумение…
— Вот вы его со следователем и выясните.
— …которое разрешится немедленно же при телефонном разговоре.
В спокойном голосе арестованного были какие-то нотки, которые заставили коменданта забеспокоиться. Он, по-старому военному опыту, почуял, что этот рабочий почему-то чувствует себя какой-то силой и, очевидно, имеет какое-то право так твердо говорить даже в комендатуре НКВД. Но авторитет власти казался сильнее всех таких туманных догадок.
— Следуйте за мной, гражданин, и не валяйте дурака. Иначе я прикажу применить к вам силу! Мы тут и не таких, как вы, обламывали!
Пенза опять усмехнулся.
— Ну, смотрите, чтобы это вам дорого не обошлось, дорогой товарищ. Соедините меня сами с Реввоенсоветом немедленно. Я приказываю вам, товарищ. И я имею право вам приказывать!
Голос рабочего прозвучал таким четким и суровым приказанием, что несколько растерянный комендант невольно взял трубку. Через минуту он молча протянул ее арестованному.
— Коммутатор Реввоенсовета? Дайте срочно Смутного. Кабинет или квартиру.
Чекисты напряженно следили за рабочим. Брови коменданта были сердито нахмурены… Через несколько секунд в трубке зашумело и арестованный произнес:
— Здорово, Иван Алексеевич! Узнаешь голос? Ну, ладно… Возьми-ка немедленно дежурную машину и приезжай срочно на Лубянку в комендатуру. Я тебя там жду. Имей в виду — срочно… Через четверть часа? Ладно. Пока.
Он положил трубку. Чекисты с некоторым недоумением смотрели на его потертую одежду, грязные сапоги, засаленную кепку.
— Спасибо товарищ. А теперь я тут посижу, подожду. Не ожидая разрешения, рабочий сел на стул и стал закуривать. Комендант рассердился.
— Это вы, товарищ, уже чересчур, — раздраженно сказал он. — Как арестованный, кто бы вы ни были, вы обязаны подчиняться. Можете подождать в камере.
Пенза, закуривая, пожал плечами.
— Да поймите же вы, наконец, товарищ комендант, что я вовсе не арестованный, а тут вышло простое недоразумение, которое через четверть часа выяснится.
— Ну и просидите в камере эти четверть часа!
— И меня обыщут?
— Ну, а ясно… Правила-то на что существуют?..
— Ох, товарищ! Видно, не пойти вам выше должности коменданта. Сообразительности не хватает, — вздохнул Пенза, опять поднимаясь и туша папиросу в пепельнице на столе коменданта. — Ну, что ж — ничего не поделаешь. Дайте мне кабинет наркома!