Заговор патриотов
Шрифт:
Артист напряженно всматривался в сторону Векши.
– И чего мы ждем?
– спросил я.
– Когда совсем рассветет?
– Нет. Когда они доберутся до блиндажа и включат свет.
– И что будет?
– Увидишь.
Ожидание затягивалось. Воспользовавшись этим, Муха стащил с себя камуфляжную куртку, потом брюки и выругался:
– И все ты, Артист! Из-за тебя хорошие штаны испортил!
На брючине его костюма темнело мазутное пятно.
– Отчистишь, - отмахнулся Артист.
– Бензинчиком ототрешь. Да что же они тянут?
И тут над укрепрайоном зажглась гирлянда огней.
– Всё!
– завопил Артист.
– Смотрите!
И мы увидели.
Сначала беззвучно вспухли холмы. По всей линии обороны засверкали словно бы злобные шаровые молнии. Земля вздыбилась, из нее выстреливали картечные сгустки камней, как из жерла проснувшегося вулкана. И лишь потом на наши ушные перепонки обрушился грохот взрыва. Вернее, серии взрывов, которые сливались друг с другом, образуя какой-то утробный гул. И не успела осесть поднятая на десятки метров земля, как начались короткие резкие взрывы. Я уже понял, что это такое: это начал рваться боезапас в "тиграх".
От внезапной тишины даже зазвенело в ушах.
– Вот вам, суки, битва на Векше!
– изрек Артист.
– Валим!
Мы скатились к дороге, погрузились в тачку. Артист сел за руль и погнал "мазератти" к шоссе, которое связывало Тарту с Таллином.
– А теперь объясни мне, что это было, - попросил я Артиста.
– Да все очень просто. Мы вывели цепь на рубильник, которым включается освещение. Единственная проблема была - взрыватели не сразу нашли. Они были в снарядном ящике в штабном блиндаже.
– И пришлось поуродоваться, пока перетаскали тол к танкам, - добавил Муха.
– До чертовой матери они его наготовили.
– А насчет трупов можешь не беспокоиться, - заверил меня Артист.
– Все кадры сидели в штабном блиндаже. А рядом с ним ничего не взрывалось.
– Это, конечно, утешает, - сказал я.
– Но я тебя спросил не о том, каким образом вы замкнули взрывную цепь. Я тебя спросил совсем о другом.
– Понимаю. Я просто реализовал сценарий. Все точно по тексту. Получив приказ из ставки фюрера, доблестные эстонские патриоты отступили. А перед этим взорвали свои позиции. Вместе с боевой техникой. Чтобы она не досталась врагу.
– С какой техникой?
– Со всей. Четыре "тигра". И с десяток крупповских пушек.
– Артист, твою мать!
– сказал я.
– Ты хоть понимаешь, что натворил?
– А что я натворил?
– Это теракт! И вмешательство в дела суверенного государства!
– Ничего подобного, - возразил он.
– Я лишь слегка подкорректировал творческий процесс. Денег на новую технику у них нет. И даже за эту расплатиться не смогут. И значит - кина не будет.
– Почему ты это сделал?
– удивленно спросил Томас Ребане.
– Сценарий мне не понравился. Характеры схематичны, а диалоги написаны газетным языком.
Томас взглянул на меня:
– Он шутит?
–
– Но могу и без шуток. По этому сценарию отца моего героя сослали в Сибирь или расстреляли. Моего отца никуда не ссылали. Но его брат, две тетки и мой дед с бабкой - все они лежат в Бабьем Яру. Объясняю специально для тебя, наследник героя. Бабий Яр - это овраг в Киеве, между Лукьяновкой и Сырцом. В сорок первом году фашисты расстреляли там семьдесят тысяч евреев. Среди них были и все мои предки. Мне до феньки, кто их расстреливал: СС или просто зондеркоманды. И были ли среди них эстонцы - это мне тоже до феньки. Фашисты не имеют национальности. Теперь понятно, почему мне не понравился этот сценарий? И закончим на этом.
Шоссе выскочило из перелеска и тянулось вдоль железнодорожной ветки. Впереди показалась платформа пригородной электрички.
– Высадите меня здесь, а сами уезжайте, - сказал Томас Ребане без особой уверенности в голосе.
– Хочешь вернуться на "губу"?
– спросил я.
– Нет, я не хочу. Но вам нужно делать ноги. Очень быстро. Если вас прихватят, у вас будут большие проблемы.
– Если мы тебя высадим, нас прихватят гораздо быстрей, - резонно заметил Муха.
– Сначала отловят тебя. Ты в своем сюртуке - как жираф. Кто тебя раз увидит - надолго запомнит. Ты им все выложишь: и где мы, и на какой тачке. После этого отловить нас - раз плюнуть.
– Почему я им все выложу?
– оскорбился Томас.
– Потому что ты не Зоя Космодемьянская.
– Это такая партизанка?
– припомнил он.
– С гордо поднятой головой?
– Она самая, - подтвердил Муха.
– Да, я не Зоя Космодемьянская, - самокритично признал Томас.
– Поэтому сиди и не рыпайся.
– Из-за меня у вас будут дополнительные неприятности, - счел своим гражданским долгом предупредить он.
– Одной больше, одной меньше - без разницы, - усмехнулся Артист.
– И ты должен нам кое о чем рассказать, - напомнил я.
– Ты нас заинтриговал.
– Тогда купите мне водки, - потребовал Томас.
– Совсем обалдел малый!
– изумился Муха.
– Кто же пьет водку в пять утра?
– Я!
– твердо сказал Томас.
– Вон там, рядом со станцией, ночной универсам. Там продают все. И водку тоже. Иначе я с вами не поеду. И ничего не расскажу.
– Тормозни, - кивнул я Артисту.
– Муха, сгоняй. Ты у нас единственный, кто нормально одет.
– Что будем брать?
– деловито спросил Муха, словно всю жизнь только и занимался тем, что бегал за водкой.
– Все равно, - сказал Томас.
– Только много!
Через двадцать минут Муха вернулся в машину. В руках у него был полиэтиленовый пакет с побрякивающими бутылками. Не успел Артист тронуться с места, как Томас извлек из пакета бутылку и начал зубами выдергивать пластмассовую пробку.
– Стой!
– заорал Муха.
– Это же бензин!
– Какой бензин?
– опешил Томас.