Заговор призраков

Коути Екатерина

Выход напрашивался один: срочно отыскать королеву, пасть ей в ноги и взывать о справедливости, до тех пор, пока все амулеты не будут возвращены на свои законные места. А принц пусть у себя в Кобурге командует. Да что он вообще понимает в исконном английском волшебстве?

Выдохнув, Агнесс разжала кулак и посмотрела, что же у нее в руке, такое мягкое и шелковистое. Это была шелковая роза с подола ее платья. Отшвырнув бесполезное украшение, девушка задумалась. Чтобы отыскать королеву, придется вновь пройти мимо детской. А уж если она в третий раз попадется принцу на глаза, ей точно несдобровать. Такие, как он, грели руки у костров, на которых сгорали такие, как она.

Неужели нельзя спуститься вниз, избежав столкновения с консортом?

Должна же в замке быть лестница для прислуги, и, пожалуй, даже несколько. Агнесс лихорадочно огляделась. Хоть бы один лакей поблизости! Но дворцовая челядь, видимо, проявила благоразумие и ретировалась при первых звуках грозы, оставив коридоры под присмотром гулкого эха. Спросить дорогу было не у кого.

Разве что постучаться в ту дверь, из-за которой доносился тихий плеск? Напрягая слух до предела, девушка подкралась к ней и замерла в нерешительности. Да, в комнате кто-то был. Сквозь журчание воды слышалось невнятное бормотание, становившееся то громче, то тише, но не терявшее своей монотонности. Уж не принимают ли там ванну, подумала Агнесс и тут же взмолилась, чтобы ванна была для ног.

Потому что войти все равно придется. С восточного конца коридора к ней, оскалившись, летела тонконогая борзая. Мышцы на груди псины вздымались, зубы кусали воздух. Запаниковав, Агнесс подергала за ручку, но дверь не поддавалась. Древесина, словно набухшая от влаги, со скрипом терлась о камень. Тогда Агнесс что было сил рванула дверь на себя и, не глядя, ввалилась в комнату. Лай в коридоре звучал теперь глухо, а потом по непонятной причине превратился в скулеж. Вскоре и подвывания затихли, но девушка не спешила выходить. Нужно хотя бы дыхание перевести, а то попадает из одной переделки в другую!

Прищурившись, она осмотрелась в новом помещении. По всей видимости, это одна из гостевых комнат. Единственным источником света служил зазор между гардинами. В полутьме проступали контуры кровати под балдахином, виднелся туалетный столик с черным провалом зеркала, а старомодный громоздкий предмет в углу, по всей видимости, был гардеробом.

Перед занавешенным окном стояло кресло, в котором и располагался источник звуков. По овальной спинке струились волосы, длинные и седые, и Агнесс не сразу поняла, кто перед ней – джентльмен или дама. Но кто бы это ни был, внезапное вторжение не произвело на него должного эффекта. Человек в кресле даже не обернулся. И лишь когда в его бормотании начали появляться слова, точно комки подгоревшего овса в каше, Агнесс поняла, что имеет дело с джентльменом, причем пожилым. Голос был скрипучим, старческим.

– Сплиш-сплаш, волны бьют о ступени. Вода поднимается, поднимается вода, – бубнил он. – Вода повсюду, и не видно уж ни Лондонского моста, ни купола Святого Павла, только грязная, вонючая вода. Во-дааа. Вооо-да.

– Простите, сэр, что я к вам вот так, без стука, – неловко начала Агнесс. – Вы не подскажете…

Он встал и обернулся к ней – большой и грузный. Вскрикнув, девушка отступила.

Смутил ее не костюм джентльмена, состоявший из ночной сорочки, поверх которой, уж непонятно зачем, болтался какой-то орден на золотой цепи. Страх внушало его лицо. Оно казалось не просто опухшим, а как будто состояло из мешочков с жиром, и они дрябло колыхались, когда он тряс головой. Нижняя губа отвисла, обнажая желтые зубы, искрошившиеся почти до десен. В затянутых бельмами глазах подергивались голубоватые зрачки. И хотя его лицо было одним из самых омерзительных, которые ей доводилось видеть, в его чертах мерещилось что-то знакомое. Где она видела этот крючковатый нос?

Старик повел головой, вслушиваясь в шелест юбок. Он был слеп.

– Эмили? Это ты? А?

Стараясь двигаться как можно тише, девушка продолжала пятиться и замешкалась, лишь когда, прямо у нее на глазах, незнакомец прошел сквозь кресло. На душе сразу полегчало. Для человека он был невообразимо уродлив, но в мире духов свои эстетические каноны, и в них он пока что вписывался. Вот бы он еще и стоял

на месте, а не пытался нащупать ее отекшими руками.

– Вода поднимается, детка. Воо-даа, – приговаривал он. Орден подпрыгивал и хлопал по грязному полотну сорочки. – Но ты не бойся, я тебя спасу. Да, спасу! Дай мне свою лапку, мое сокровище, и я отведу тебя на крышу.

Не отзываясь на его посулы, Агнесс скользнула к двери. Никуда она с ним не пойдет. От обитателей Виндзора добра не жди, это и так ясно. А от этого господина еще и несет, как из сточной канавы на рыбном рынке.

Призрак все шарил по воздуху, но, так и не поймав ее, топнул ногой и проревел:

– Эмили?! Нет, ты не Эмили! Моя девочка всегда мне верила. Да, вот так. Сомневаться в моих словах равносильно измене. Или ты тоже из этой шайки пройдох? Тебя подослали доктора? Чего молчишь, оглохла, дрянь? Ничего, сейчас ты мне за все ответишь!

Он подался вперед, заколыхавшись, как огромная медуза, но Агнесс уже выскочила в коридор и бросилась вправо. За ее спиной словно вихрь возник. Оглянувшись, она увидела, что он несется вслед, широко расставив руки. Взгляд вареной рыбы ничего не выражал, но рот кривился, выплевывая: «Воо-даа… даа…»

Вопрос о том, как проложить маршрут мимо детской, более не тревожил Агнесс, а встреча с консортом вдруг показалась желанной. Но коридор снова был пуст. Агнесс летела сломя голову, как вдруг взгляд ее зацепился за темневший в стене проем. Девушка бросилась к нему, не успев подумать, что на узкой лестнице схватить ее будет, пожалуй, еще проще. Туфельки заскользили по истертым ступеням, несколько раз она чуть не теряла равновесие. Добежав до первого этажа, отдышалась, но услышала лишь стук своего сердца. Билось оно громко и часто, как церковный колокол во время пожара, и каждый удар отдавался в животе.

Кажется, обошлось. Призрак не стал ее преследовать. Видимо, спускаться в помещения для слуг он считал ниже своего достоинства.

Обессиленная, роняя на ходу шелковые розы, Агнесс поплелась к черному входу. Плечом надавила на дверь и чуть не вывалилась на крыльцо. Только тут она поняла, каким же затхлым был воздух в замке. Пожалуй, в словах принца есть зерно истины, и миазмов действительно стоит опасаться, хотя, конечно, не в первую очередь – встречаются тут явления и пострашнее.

Оттянув воротничок, Агнесс вдохнула полной грудью. После недавнего дождика пахло землей и мокрой пылью, а еще картошкой с неразгруженной телеги и разбросанной по двору отсыревшей соломой. Агнесс окинула взглядом двор, прикидывая, в какую сторону идти, как вдруг сдавленно вскрикнула. Схватилась за ручку двери, но замша скользила по мокрой меди, и тогда девушка прижалась к стене. Шероховатые плиты царапали ей спину, но Агнесс не смела пошевелиться. Ну и дела! Между молотом и наковальней!

У забора широко разлилась лужа, но отражались в ней лишь две бочки и коновязь, а не стоявшая перед ними фигура в рясе. Монах откинул капюшон и, причмокнув толстыми губами, посмотрел на Агнесс.

Глава седьмая

1

«А он – ее», – поджаривая тост у камина, повторял мистер Линден, чувствуя, что с каждым разом злится все сильнее.

Проклятье! Столько раз он зарекался иметь дело с власть имущими! И хотя палата общин состоит из прощелыг, подкупивших избирателей бочонком эля, а палата лордов – из напыщенных кретинов, чьи мысли крутятся вокруг вальдшнепов, гончих и нового седла, попадаются в правительстве люди неглупые. Вот как тот же Мельбурн. Как раз они-то знают, что самые жестокие надсмотрщики выходят из лачуг рабов, а лучшие сыщики когда-то хлебали с ворами из одной миски. Из полукровки тоже получится ценный сотрудник. Начнется все не сразу. Сначала его натаскают на тех, кого он и сам не прочь истребить, а уж потом начнут спускать на всех подряд. И тогда одна часть его природы должна будет перебороть другую, или же его разорвет надвое…