Заговор в начале эры
Шрифт:
Теснимое двумя армиями, войско Катилины расположилось лагерем неподалеку от Пистории. День прошел в тревожном ожидании. Мятежники обсуждали свое положение, пытаясь предугадать действия Катилины.
Вдали у холмов было заметно оживление. Это располагалась на ночь подошедшая армия Антония.
Ночью Семпрония пришла в палатку вождя. Грозный патриций был не один. Сидевшие в палатке Манлий, Анний, Торкват и Кавдин угрюмо молчали, не пытаясь нарушить зловещую тишину.
На женщину никто не обращал внимания. Катилина сидел за столом холодный и мрачный, как глыба этрусского мрамора.
Семпрония
– Во имя великого Марса, о чем ты думаешь, Катилина? Через три дня у нас кончается продовольствие.
– О больных ногах Антония, – коротко ответил вождь заговорщиков.
– О чем? – изумился Торкват.
– У Гая Антония больные ноги. Насколько мне известно, он отказался от командования консульской армией, – терпеливо объяснил Катилина, – а это всегда плохо действует на армию. Когда полководец не хочет командовать, это разлагает его солдат. Разве не так?
– Ты думаешь, они не смогут сражаться? – спросил Манлий.
– Будут сражаться, – быстро ответил Катилина, – но как? Мы похожи сегодня на загнанных волков, они – на сытых львов. Конечно, если очень разозлить льва, то он опасен, но в сытом состоянии эти хищники не трогают людей. А тем более волков, попавших в засаду.
– Ты хочешь повернуть нашу армию обратно, против Антония, – догадался Манлий.
– Против Петрея, это будет точнее, – кивнул Катилина. – Если я буду штурмовать позиции Целера, то потеряю всю армию. Его легионы укрепились на склонах и могут сдерживать наш натиск достаточно долго. А вот спуститься вниз им будет сложно. Пока Целер будет собирать легионы, чтобы выступить и прийти на помощь Петрею, мы успеем разбить консульскую армию. Здесь очень удобное место, ведь не зря я именно здесь ждал армию Петрея. Слева горная цепь, справа – крутые скалы. Они не смогут воспользоваться своим численным преимуществом.
– У них двадцать тысяч человек, – напомнил Кавдим.
– Зачем ты мне об этом говоришь? – разозлился Катилина. – Клянусь Марсом, если бы я не считал, что их можно разбить, я не предлагал бы подобного плана. Или ты боишься, Кавдим?
Римлянин резко встал.
– Ты знаешь, что я ничего не боюсь. Если ты прикажешь умереть, я умру первым.
– Знаю, – примирительным тоном сказал Катилина, – именно поэтому я прощаю тебе твой вопрос.
Манлий встал вслед за ним.
– Значит, завтра мы поворачиваем армию против Петрея?
– Решено, – выдавил сквозь зубы вождь заговорщиков, поворачиваясь спиной ко всем.
Манлий, не говоря ни слова, повернулся и вышел. За ним потянулись остальные.
Катилина остался вдвоем с Семпронией. Женщина подошла к нему.
– Я тебе сегодня нужна?
– Нет, – глухо ответил Катилина не поворачиваясь, – если завтра мы победим, можешь прийти.
– А если нет? – тихо спросила женщина.
Катилина не ответил.
Семпрония медленно вышла из палатки. Стоявший у дверей легионер, увидев ее, отвернулся. В лагере многие уже спали. После недолгого раздумья женщина вернулась в палатку. Катилина по-прежнему стоял у окна, не изменив позы.
– Катилина, – тихо позвала женщина.
Вождь не обернулся.
– Прошу тебя, – попросила через силу Семпрония, – подари
– Я устал, – недовольно отозвался Катилина, – сегодня у меня еще много работы.
– Да, конечно, – почти виновато сказала Семпрония.
В палатку вошел центурион.
– Прибыл гонец с юга из Бриндизия.
– Что там? – почти безразлично спросил Катилина.
– Плохо, – горько ответил центурион. – Наши сторонники в Бриндизии потерпели поражение, погиб Новий Приск.
При этом известии Семпрония едва сдержала крик.
– Как это случилось? – повернулся к центуриону Катилина.
– Он был убит при попытке склонить на нашу сторону легионеров городских когорт Бриндизия. Его убил Волкаций Тулл, его родной дядя.
– А наши сторонники?
– Все арестованы.
Катилина снова отвернулся. Центурион, не дождавшись ответа, неслышно вышел. Не поворачиваясь, вождь заговорщиков произнес одно лишь слово:
– Уходи.
Семпрония кивнула и вышла из палатки. У входа она сразу наткнулась на Вибия. Он стоял у претория [129] Катилины, терпеливо дожидаясь любимой женщины. Она с отвращением отвернулась. Вибий бросился к ней.
129
Преторий – центр, место в лагере, где была палатка полководца.
– Семпрония…
– Нам не о чем больше говорить, Вибий, – нервно сказала женщина, – все кончено.
– Нет, – побледнел юноша, – только не это. Клянусь Дионисом, я этого не вынесу.
Женщина поспешила к своей палатке. Вибий почти бежал следом. Внезапно Семпрония, словно что-то решив для себя, резко повернулась к Вибию. Тот едва не налетел на нее.
– Обещай мне, – потребовала женщина.
– Все, что угодно, – обрадовался Вибий.
– Обещай мне, что завтра в бою ты будешь тенью Катилины.
– Откуда ты знаешь, что завтра будет бой? – спросил пораженный Вибий.
– Клянись. Только в этом случае ты придешь ко мне в палатку сегодня.
– Клянусь.
– Ты будешь охранять его как брата, как друга, как божество. Клянись богами, клянись Дионисом, столь почитаемым тобою, словно ты на берегу Стикса.
Вибий колебался одно мгновение.
– Клянусь, – сказал он почти честно.
– Идем со мной, – шепнула женщина.
Сердце Вибия радостно забилось. Вместе с тем он чувствовал и горечь подобной сделки. Из-за своей роковой любви к вождю заговорщиков Семпрония готова была отдать свое тело, но душа ее всецело принадлежала Катилине. Вибий шагнул в палатку Семпронии и замер, словно пытаясь остановиться. После недолгой мучительной паузы он покачал головой.
– Не нужно, – с болью произнес он, – не надо, Семпрония. Я буду вместе с Катилиной и, клянусь Дионисом, умру, но не дам ему погибнуть. И пусть мне будет наградой встреча с тобой на том берегу Ахеронта.
Он повернулся и почти бегом бросился в свою палатку, словно боясь передумать. А Семпрония осталась одна, и только великие боги ведают, что творилось в ее душе.
В соседней палатке Манлий негромко говорил Торквату:
– Катилина прав. Или мы завтра умрем, или победим. Другого выхода у нас нет.