Заговор в начале эры
Шрифт:
На улице его ждал Зимри, сообщивший, что Помпея с самого утра находится в храме богини Юноны, моля богов послать ей прощение мужа.
– Передай, что боги услышали ее молитвы, – просто сказал Цезарь, – я простил ее. Но, как верховный понтифик, я не могу жить с женщиной, виновной, пусть даже косвенно, в святотатстве во время праздника Доброй богини. Отныне мы будем жить отдельно. Ты знаешь небольшой дом на Квиринале, который я покупал в прошлом году?
– Конечно, господин.
– Передай, что он теперь принадлежит ей. И пусть управляющий домом даст мне список всего необходимого. Я пошлю из своего дома.
– Больше ничего не надо говорить? – Преданный иудей смотрел
– Этого вполне достаточно, – махнул рукой Цезарь, – ступай. – В душе он даже был доволен, что сумел обойтись без личных объяснений, которых не любил.
Мужское самолюбие Цезаря было, безусловно, уязвлено, но инстинкт политического деятеля подсказывал ему не возбуждать излишнего волнения, в результате которого он сам мог оказаться в смешном положении.
Помпея не вернулась в свой дом, отправившись на Квиринал, но через день в гости к Цезарю пришел сам Цицерон. Хозяин принял его в атрии, и после взаимных приветствий они уселись в триклинии. Цицерон, чуть пригубив вина, сразу начал свой разговор, не дожидаясь, пока рабы покинут помещение.
– Я слышал, ты разводишься со своей женой, Цезарь.
– Великие боги, – насмешливо ответил Цезарь, – я только подумал об этом, а ты уже знаешь.
– Для этого нужно знать тебя, Цезарь, – нахмурившись, сказал Цицерон, – ты ведь отправил ее в свой дом на Квиринале.
– А ты считаешь, что постиг душу Цезаря?
– Если это неправда, я уйду, – встал с ложа Цицерон.
– Ложись, [142] – махнул рукой Цезарь, – я действительно развожусь с Помпеей, если это тебя так интересует. Хотя, насколько я понимаю, не это волнует тебя. Тогда зачем ты пришел, Марк Туллий?
142
Римляне на ложах не сидели, а полулежали.
– А ты не догадываешься? Рим возмущен, римляне негодуют. Коллегия понтификов единодушно вынесла решение о святотатстве. Дело передано в суд. Но Клодия поддерживают городской плебс, народные трибуны, популяры. За него все недовольные властью оптиматов недобитые катилинарии, скрытые марианцы. За ним стоишь ты, Цезарь. Вернее, стоял до недавнего времени. В любой момент в Риме могут начаться серьезные волнения.
– Коллегия понтификов была не единодушна. Я воздержался при голосовании, – ровным голосом сообщил Цезарь.
– Я знаю. – Цицерон все-таки вскочил с ложа, словно считая, что он уже в суде, на обвинительной речи против Клодия. – Все сенаторы и все достойные граждане Рима хотят знать, чем все это кончится, Цезарь? Что дальше? Избранные на новый год консулы Марк Туллий Пизон Фруги Кальпурниан и Марк Валерий Мессала Нигер вступают скоро в должность. Они заявили, что не потерпят беспорядков во время процесса над Клодием. Заметь – оба заявили одновременно.
Городским претором на твое место уже избран Публий Корнелий Лентул Спинтер, – продолжал Цицерон. – Ты знаешь его как убежденного оптимата. Мы не допустим появления в Риме второго Катилины. Одного было вполне достаточно. Теперь все зависит от твоей позиции, Цезарь. Тебя послушают и Марк Красс, и другие твои сторонники.
Цезарь молча слушал эту длинную речь.
– Мы не можем понять, – продолжал Цицерон, возбужденно ходя по триклинию, – что связывает тебя с Клодием и им подобными. Эти люди – отбросы общества. Популяры хотят все уничтожить, всех разорить. Среди них почти нет настоящих римлян. Это люди, приехавшие в Рим и получившие теперь здесь гражданство, бывшие провинциалы и сельские
– Но ты сам, Цицерон, тоже приехавший из провинции, римский гражданин, – заметил Цезарь, улыбаясь.
– Да, – остановил на мгновение свой шаг Цицерон, – но, как и твой родственник Гай Марий, [143] я служу Риму и римлянам, а не плебсу Рима. Ты не видишь разницы, Цезарь?
– Обрати внимание, – вместо ответа вдруг сказал Цезарь, – что нашими консулами и преторами часто стали избирать граждан из провинции, лишь недавно ставших римлянами. Рим вырождается, – заключил он, притворно вздыхая, – у провинциалов больше упорства и наглости, чем у настоящих римлян.
143
Цицерон и Марий были из одного города Арпина.
Цицерон вспыхнул, покраснел и, не сказав ни слова, еще больше развалился на ложе.
– Кроме того, – Цезарь сразу перехватил инициативу, – осмелюсь напомнить о нашем соглашении в термах Минуция. Мы тогда смогли понять друг друга, и ты выиграл гражданскую войну, Цицерон.
– Мы, – вспыхнул Цицерон, – мы все выиграли эту войну.
– Неправда, – покачал головой Цезарь, – это была твоя личная победа над твоими личными врагами. И твоя личная месть. Я и сейчас считаю, что нельзя было казнить римских граждан в нарушение наших законов.
– Великий Юпитер, всеблагой и милосердный, – громко закричал Цицерон, – я спасал тогда Рим.
В триклиний испуганно заглянуло несколько рабов Цезаря.
– Вы мне не нужны, – удалил их Юлий и, обращаясь к Цицерону, посоветовал: – Не так громко, а то соберешь всех рабов в моем доме.
– Я не могу понять, – горячился Цицерон, – что может быть общего у тебя с популярами. Мне понятны мотивы Клодия – безумца и развратника, пытающегося сделать себе карьеру, слывя защитником популяров. Но ты, Цезарь? Или Красс, который дает деньги популярам. Может быть, он считает, что популяры будут благодарны всадникам [144] за их помощь? Придя к власти, чернь сметет сначала сенатскую партию оптиматов, а потом примется и за всадников. Кто поддерживает, кроме вас, популяров? Безумные поэты и скульпторы, опустившиеся торговцы и ремесленники. Потерявший разум Лукреций Кар или влюбленный в распутную Клодию Катулл. Это не политики, Цезарь.
144
Всадники – второй сословный класс Древнего Рима после сенаторов. Красс был из этого сословия.
Но только ты и твоя слава делают популяров столь опасными для всех. И для тебя самого в первую очередь. Теперь, после этого случая с Клодием, я думаю, ты во всем разобрался сам. Не разводись с женой, тем более что она невиновна. Вместо этого иди в суд и выступи субскриптором на суде против Клодия.
Цезарь молчал.
Ободренный этим молчанием, Цицерон продолжал:
– Ты уезжаешь в Испанию в качестве пропретора. Мы отпустим тебя, забудем все твои долги. Вернувшись, ты сможешь претендовать на место консула Римской республики. А в Риме наконец восстановится стабильность. Кроме того, – очень тихо добавил Цицерон, – ты отомстишь за честь дома Юлиев.