Заговор в золотой преисподней, или руководство к Действию (Историко-аналитический роман-документ)
Шрифт:
Социал — революционеры ведут пропаганду против войны прямо в армейских частях в окопах.
Признаться, ему самому осточертело таскаться по фронтам в железнодорожном вагоне. Хотя он и оборудован по высшему классу под жилье и канцелярию Ставки. Жить на колесах и таскать за собой болезненного Наследника.
Ко всему прочему создалась грозная обстановка в столице: на заседаниях Думы все громче раздаются голоса о свержении царя. Домитинговались господа либералы! В такой обстановке задумаешься. В такой разноголосице не до войны. Не до жиру — быть бы живу.
Хотя поступали
Конечно, условия, которые выдвинул Вильгельм, — более чем наглые. Но… Если учесть сложившуюся обстановку и приглушить самолюбие, то…
Николай уже в который раз бросил взгляд на письмо с мирными предложениями Вильгельма, вторую неделю лежавшее на столе, мозолившее глаза. И снова не удержался, крутнул головой. Польшу придется отдать. Прибалтийские губернии — тоже. Правда, Россия получает часть восточной Галиции и свободный выход через Дарданеллы. Можно, конечно, согласиться. Успокоится Алекс, поулягутся страсти в стране. Дума и социалисты попритихнут. Матушка — та взбеленится — позор! А с нею и великие князья. Но те всегда недовольны….
И снова стал прикидывать и так и этак. И опять получалось, что если он продолжит войну из-за Польши и Прибалтики, то может потерять всю Россию: постоянное отсутствие в столице все более и более развязывает руки революционерам. А неудачи на фронте буквально сжигают его авторитет в народе. Вот и получилось, что вместо ожидаемого всплеска патриотизма и отвлечения народа от революционных брожений он получил как раз обратный результат — активизацию революции и озлобленность народа.
Мир с Германией! Другого не дано.
Но как при этом обосновать такой шаг перед союзниками? Ускорить как-то революционные выступления в Петрограде? Стимулировать процесс? Но сделать так, чтобы и в самом деле не спровоцировать революцию. И под этим предлогом, мотивируя беспорядками в стране, пойти на мир с Германией. В этом случае, его не в чем будет упрекнуть — продолжать войну перед лицом революции ни одно государство не решится, если его правительство и Государь не выжили из ума.
Но они что-то там медлят — подумалось грешным делом однажды. Он горько усмехнулся этим своим мыслям.
Но тут же подумал, что он и в самом деле в глубине души желает ускорения революционных событий. А что если?.. Если посодействовать им, а потом… И тут же пришла вполне реальная мысль — подключить к решению этой головоломки тех, кто все время ратует за мир. С самого начала войны. Алекс с ее гвардией во главе с отцом Григорием. Пусть голову поломают.
Появившись один раз, эта мысль постепенно укоренилась в его сознании. В очередном послании жене Николай и обмолвился намеком на то, что пора бы хорошенко присмотреться к мирным предложениям Вильгельма. Но для этого, мол, нужен приличный предлог, чтоб не ударить лицом в грязь перед уважаемыми союзниками. Мол, подумай, что можно предпринять
Послание ушло в Петербург со специальным курьером. Послание ушло, а мысли жгли уставшее сознание. И так и этак прикидывал Николай и получалось, что только беспорядки в Петербурге могут его вывести из этого заколдованного круга. Хоть бери и организовывай эти самые революционные беспорядки!
А что?!
Эта нелепая мысль все более и более казалась реальной и спасительной. Он их организует, беспорядки. Он их и подавит.
И полетела в Петербург Протопопову шифровка по телеграфу: срочно прибыть в Ставку.
С министром внутренних дел к тому времени у царя сложились доверительные отношения. А иначе и быть не может! Министру внутренних дел иной раз приходится давать весьма и весьма деликатные поручения. Протопопов как-то с самого начала вписался в этот круг забот царя и пользовался абсолютным его доверием.
Первый вопрос царя не застал Протопопова врасплох:
— Ну что там думские?
— Кричат.
— А как новый премьер?
— Милейший человек!..
Царь усмехнулся. Подумал как-то некстати, что он ни разу еще не принял у себя Голицына. Нового премьера. Да и утверждать не стал новый кабинет. Обошлось на уровне фрейлины Вырубовой. Снова усмехнулся, подумав об этом. И с некоторым облегчением признался себе мысленно, что с таким вот старым и больным премьером сейчас как нельзя сподручнее ему — не докучает реформами. Сопит себе в две дырочки и помалкивает.
Поднял глаза на Протопопова.
— Извольте прочесть это, — Николай взял со стола письмо Вильгельма и протянул Протопопову.
Протопопов пробежал первые строчки и просиял глазами. Это же мечта! Добиться мира с Германией — это неограниченное доверие и поддержка императрицы! Эти мысли привели его в восторг. Он еле сдерживал себя, чтобы не вскочить и не обнять царя.
•— Ну так?.. — покручивая правый ус и пристально всматриваясь в лицо своего министра, тихо молвил Государь. — Вижу — рады. И государыня, знаю, радуется там, и отец Григорий. Вам бы подумать всем вместе…
Протопопов, возвращая бумагу на стол Государя, погас лицом, силясь понять смысл последних слОв его.
— С союзниками что будем делать?.. — как бы подсказал ему царь.
Протопопов опустил глаза в еще большем смятении — на что намекает царь? К чему клонит разговор? И вдруг его осенило: нужен приличный предлог перед союзниками, чтобы отказаться от дальнейшего ведения войны. Царь подождал и задал еще наводящий вопрос:
— Как там социалисты — революционеры? До меня доходят слухи, что готовится большое выступление.
— Да. Поступают данные…
— А если их подтолкнуть? Или даже упредить?
У Протопопова заклинило в мозгах — невероятно! Краем мысли он позволял себе допустить использование выступления революционеров в дипломатии с союзниками. Но чтобы подтолкнуть их или даже упредить! Эт-то выше его разумения.
— Стянуть в столицу войска? — на всякий случай прикинулся он непонимающим.
— И это тоже, — спокойно отозвался царь. — Но надо… Понимаете?.. Нуте — с, Александр Дмитриевич! Напрягите ваши фантазии…