Заговоры и покушения
Шрифт:
Дело, очевидно, в том, что ищут не там и не те. Результат столь плачевен, потому что ищет, похоже, тот, кто спрятал.
Убийство о. Александра — второе убийство Кеннеди (не по духовному смыслу, а по методам исполнения). Это тоже работа профессионалов. Концы слишком глубоко схоронены. Слишком мощные силы заинтересованы в том, чтобы пустить следствие по ложному следу.
Несколько лет назад по телевидению показали квазидокументальный официозный фильм об этом преступлении. Что же мы услышали? Работник МВД заявил, что удар топором «нанес
Но я-то помню, что сказал мне следователь: удар был столь мощным и столь точным, что мог бы свалить и быка — от него нельзя было оправиться.
В том же фильме некая психологиня с горящими глазами убеждала нас в том, что о. Александр был одержим страхом, который в последние дни перед смертью развился до степеней невероятных. Иначе говоря, жертва сама спровоцировала преступление — на то есть наука виктимология.
Злонамеренность подобных утверждений очевидна для всех, кто знал Александра Меня. Свидетельствую: я не встречал в своей жизни человека более бесстрашного. Всегда полагавшийся на волю Божию, он боялся, думаю, лишь одного: оказаться недостойным любви Творца.
Справедливости ради следует сказать, что один из прежних руководителей следственной группы, Иван Лещенков, заявлял, что убийство о. Александра «было тщательно спланировано», и, более того, выдвигал иную, идеологическую версию: священник поплатился за то, что разлагал Русскую Православную Церковь изнутри, пытаясь подменить ее особой «еврейской церковью». Не хуже и другая придумка следователя: Александр Мень пал от руки сионистов, поскольку отговаривал евреев-христиан ехать в Израиль. Впрочем, обе «догадки» принадлежат отнюдь не Лещенкову: давно и упорно они муссируются в «патриотической» прессе^
Более перспективными выглядят версии, выдвинутые в сентябре 1991 года Управлением КГБ по Москве и Московской области:
«1. Убийство совершено на великодержавной националистической почве.
2. Убийство совершено в интересах просионистски настроенных элементов с целью создания общественного мнения о серьезных антисемитских проявлениях в СССР (еще один вариант «патриотической» версии. — В. И.).
3. Убийство совершено в интересах идейных противников А. Меня в общественно-религиозной деятельности.
4. Убийство совершено религиозными фанатиками с экстремистскими наклонностями или психической неустойчивостью» (Московский комсомолец. — 1991. 5 декабря).
Разумеется, КГБ проводил отработку этих версий «с учетом возможной причастности и спецслужб иностранных государств». Не проверялась лишь причастность самого КГБ. Никаких данных, подтверждающих упомянутые предположения, комитет, по его утверждению, не выявил, хотя на самом деле в них содержалось и рациональное зерно. Поступали сведения, что КГБ блокировал следствие изнутри.
Следователи, как явствует из их заявлений, испытывали мучительные сомнения по поводу истинности
Итак — тупик. Интеллектуальный запасник российской юстиции, кажется, исчерпан. Между тем единственно проективным путем для следствия было исходить из личности убитого.
В своем последнем интервью, которое он дал перед смертью испанской журналистке Пилар Бонет, о. Александр говорил о том, что консервативная, охранительная тенденция стала господствующей в Православии и она пользуется поддержкой нацистов, фашистов. Он назвал наиболее тревожным симптомом нашего времени зарождение русского фашизма. Вот его подлинные слова: «Произошло соединение русского фашизма с русским клерикализмом и ностальгией церковной. Это, конечно, позор для нас, для верующих, потому что общество ожидало найти в нас какую-то поддержку, а поддержка оказывается для фашистов».
Важно помнить, в какой момент было совершено убийство. Из просочившейся в прессу информации стало известно, что первоначально военно-фашистский переворот планировался не на август 91, а на сентябрь 90 года. Убийство о. Александра — прелюдия к нему, первый акт трагедии.
Таким образом, телевидение сыграло роковую роль в судьбе о. Александра — оно ускорило его смерть, хотя, думаю, ненамного. Через несколько дней после 9 сентября последние видеозаписи, его выступлений и проповедей с охраняемого телевидения таинственным образом исчезли. (Уж не пробрался ли туда Игорь Бушнев?)
О. Александр не раз говорил, что в жизни ничего случайного нет. Тем более не случайной была его смерть, смерть праведника, святого, властителя дум, угрожавшего сорвать «державные» замыслы могущественных сил. Его убийство не было убийством в обычном смысле слова — это была казнь, и те, кто отдавал приказ о ней, отлично сознавали это.
Ранним утром 9 сентября по лесной тропинке, ведущей к станции Семхоз, шел священник. Он торопился: надо было вовремя поспеть к литургии. К нему подбежал человек и протянул записку. Священник вынул из кармана очки (он был дальнозорким) и начал читать. В это время из кустов выскочил другой человек и с силой ударил его сзади топором. Священник выронил портфель, в котором находились его нагрудный крест и облачение. Очки, забрызганные кровью, упали в кусты.
Убедившись, что дело сделано, убийцы подхватили портфель и убежали. Обливаясь кровью, священник пошел к станции, потом, теряя силы, повернул назад, к дому. Он успел доползти до калитки.
Так начался путь о. Александра Меня в бессмертие.
— Кто это вас? — спросила женщина, встретившаяся, ему по дороге.
— Никто. Я сам.
Он сам выбрал свой путь. Он не захотел назвать своих убийц.
(Илюшенко В. Казнь Александра Меня. // Литературная газета. 1996. 4 ноября)
< image l:href="#"/>