Заходер и все-все-все…
Шрифт:
31 августа я постучался в ворота болшевского дома, Галина Сергеевна провела меня по дорожке, и на веранду выкатился живой Заходер. Для меня было довольно только увидеть его, убедиться в материальности и отдать книжку Турчина. В голове не было дежурных вопросов, да и не могло быть. Какие вопросы к увиденному северному сиянию или к Колизею. Что бы я мог спросить у Гете или Пушкина?.. Но меня пригласили к столу („Если у вас есть время и вы не очень спешите“), появилась бутылка коньяка („вы пьете коньяк?“), пошел переброс шутками и застольными ритуальными обменами („А вы знаете, что это за дом? Он был построен из лиственницы фабрикантом Алексеевым, из которых Станиславский, для врача…“ — „Откуда взялась фамилия Заходер?“ — „Ну, это я точно знаю — из местечка Заходы, в Белоруссии“). Смущения моего поубавилось, и я решился спросить про главное —
Борис Владимирович явно был рад моей наивности. (Дальше будет текст в кавычках, но это чистая грамматика. Здесь не будет и слабого намека на живую речь. Я беседовал за столом с Заходером всего лишь один раз и, конечно, не могу передать ни живости, ни юмора, ни ехидства, ни глубоких пауз, ничего, что бы передало обаяние владельца этого голоса.)
„Да что вы! Об эволюции я думал с раннего детства. Именно детства. В 30-е годы я учился в Москве в „образцово-показательной“ 25-й школе, той самой, что Каверин изобразил в „Двух капитанах“. Туда я попал не по причине моей „образцово-показательности“, а просто жил во дворе. И вот в этой показушной советской школе практиковались, черт знает почему, сочинения на свободную тему. Тогда было повальное увлечение дарвинизмом, и я написал (мне было, кажется, 13 лет) сочинение „Об эволюции эволюции“. Меня очень донимал (теперь бы сказали — доставал) этот вопрос. Ведь если эволюция есть — а она есть! — несомненно, существует какой-то фактор эволюции, управляющий процессом перехода одного вида в другой. Но не может же этот фактор быть одинаковым для превращения амебы в многоклеточное (рыбу) и обезьяны в человека. Неудобно как-то. Значит, сам фактор эволюции должен эволюционировать по мере эволюции этих самых животных, т. е. происходит эволюция эволюции — это же очевидно! Но почему-то никто об этом не говорил и не писал.
Этот очевидный для меня вопрос так и засел где-то в голове, а иногда вопил, просясь на волю. И вот однажды, привычно ползая по Интернету, я наткнулся на сочинения В. Ф. Турчина с дразнящим названием „Феномен науки“ и зачитался. Неведомый мне В. Ф. Турчин излагал осмысленно и точно то, что я чувствовал смутно, но сразу понял, что именно ТО. Фамилия автора мне показалась знакомой, но я был так поглощен чтением с монитора моей находки, что отложил „раскопки“ досье на Турчина. За чтением меня и застал Войнович. Я с радостью ему объяснил („Что читаешь?“), что какой-то Турчин решил мою задачку и вот теперь я пытаюсь понять решение, но очень трудно читать книгу с экрана, а как достать ее, не знаю. Войнович ехидно хихикнул и сказал, что книжки Турчина он не читал — это трудная работа, а получить ее от Турчина — проще простого. И тут же попытался отправить mail своему близкому другу, знакомому еще с 70-х диссидентских годов, Валентину Федоровичу Турчину в Окленд (США). Конечно, адрес он напутал, но через пару дней я получил письмо от В. Ф.
Вот и вся история связи меня и философии, меня и В. Ф. Турчина и вашего милого визита. Я не все понимаю в этой книге, но, во-первых, теперь ее можно медленно читать, а во-вторых, могу надеяться на вашу помощь, правда?“ Приблизительно так говорил Борис Владимирович, а я стал понимать загадку его стихов. (Уже в электричке на пути домой я прочел в „Заходерзостях“ ранее не замеченный короткий стих „Эволюция эволюции“:
Иногда, Говорят, Выживает Не тот, Кто других выживает, А тот, Кого он выживает. И так иногда бывает.)Прощаясь с болшевским домом, я получил от Галины Сергеевны охапку невянущих цветов, которые огромными кустами росли у веранды».
Я уже считала, что закончила эту главу, но, обратившись по другим вопросам к запискам Бориса Владимировича, нашла запись, относящуюся к марту 1968 года, именно
Современная наука хороша пониманием того, что она ничего не понимает, как во времена Сократа?
Нет, она понимает неизбежность изменений в законах — то, что я понимал в 13 лет, когда, начитавшись Маркса и Энгельса, писал свой реферат об эволюции законов эволюции, с теми примерами, за которые американский ученый спустя 25 лет получил премию.
4 октября 2000 года Борис пишет Валентину Турчину: Не расстаюсь с Вашим сочинением. Ваш Б. З. — и посылает свою книгу «Заходерзости».
Письмо В. Турчина от 4 ноября 2000 г. (слегка сокращенное):
Дорогой Борис.
Большое спасибо за книгу! Прочитал залпом. Вы великий мастер слова.
В Ваших стихах я вижу подтверждение моему кибернетическому объяснению, что такое прекрасное: это создание неожиданной модели действительности, внезапное усмотрение порядка и организации в том, что раньше представлялось хаосом или пустяком. В частности, юмор (который, несомненно, есть форма прекрасного) устраивает абсурд и свою модель.
Так оказывается, что «протяните ноги» это утренняя гимнастика; селезень, конечно, ищет свою селезенку; и если есть потомки, то должны быть и сейчаски. Вы делаете — вместе с читателем — лингвистические открытия одно за другим. В книге есть и грустный лирический элемент, но я большой поклонник словотворчества, и мне эта сторона понравилась больше всего.
Поздравляю Вас с замечательной книгой. Валентин Турчин.
Это последнее письмо, которое Борис получил в своей жизни.
7 ноября уже я получала соболезнования по поводу нашей общей утраты…
Я переписала книги, которые лежали на двух этажах ночного столика Бориса. Это то, что он читал в последние дни перед сном или во время отдыха. Обычно, по мере заполнения полок, Боря обращался ко мне с просьбой помочь разложить прочитанное по местам.
1. Goethes Werke. Том 24.
2. Из книг мудрецов. Проза Древнего Китая. (Перевод с китайского.)
3. Размышления и афоризмы французских моралистов XVI–XVIII веков.
4. The Poetical Works of Wordsworth.
5. Э. Сетон-Томпсон. Рассказы о животных.
6. Руди Келлер. Языковые изменения. О невидимой руке в языке.
7. Редьярд Киплинг. Рассказы и стихотворения.
8. Бабочки полет. Японские трехстишия.
9. Библия.
10. Б. В. Пилат. Две тайны Христа.
11. Компьютер в школе. Научно-популярный журнал для учителей и учащихся.
12. М. Л. фон Франц. Психология сказки. Толкование волшебных сказок.
13. Kardinal Retz. Memoiren.
14. Scherz und Ernst. Deutche Schwanke.
15. Энциклопедия для детей. Биология.
16. В. Ф. Турчин. Феномен науки. Кибернетический подход к эволюции.
VIII
Вспомню начало его творческого пути.
Вернувшись с войны в 1946 году и, наконец, окончив Литературный институт, в котором пробыл в общей сложности девять лет вместо положенных четырех (хотя программу двух последних курсов он прошел за один год — шесть лет у него отняла армия), он оказался у разбитого корыта.