Захваченный

Пейдж Сабрина

— Почему я?

— Ты взял меня измором, — шучу я.

— Чёрт, я знал, что это хороший план, — его палец рисует воображаемые узоры на моей груди и на её вершинах.

Он не настаивает на вопросе, почему я была девственницей, но я всё равно хочу ответить.

— Пять старших братьев и отец, который был бостонским полицейским — не просто полицейским, а капитаном. Да, и мои родители католики. Я ходила в католическую школу для девочек. У меня даже не было парня в средней школе.

— Ты была католической школьницей? — спрашивает Колтон, крепко прижимая меня к себе. —

Ты собираешься поступить туда снова. Ты всё ещё носишь форму?

Я смеюсь и игриво шлёпаю его по руке.

— Беру свои слова обратно. Я действительно ходила на свидание в старшей школе. Однажды. Это была катастрофа.

— Но почему?

— Кажется, я была в десятом классе, — рассказываю я. — Это было моё первое свидание, так что мы просто собирались в кино. Он был из мужской команды нашей школы. Я думала, что он был действительно влюблён в меня, но он всё время сидел с пустым местом между нами, вёл себя так, как будто собирался наложить в штаны, когда подъезжал к моему дому, чтобы высадить меня. Оказывается, мои братья вселили в него страх Божий ещё до того, как он забрал меня. Он боялся даже пальцем меня тронуть. Мама накричала на них, потому что обещала, что папа не будет пугать бедного мальчика — и, конечно же, мой папа этого не сделал.

Колтон смеётся.

— Это ужасно.

— Говорит парень, который ударил кого-то за разговоры о том, что тот хочет засадить мне.

— Мне это не понравилось, — защищается Колтон напряжённым голосом. — И всё ещё не нравится.

— У меня был парень, когда я была первокурсницей в колледже, — говорю я. — Но я не знаю, что случилось. Думаю, он не очень-то этим интересовался.

Колтон проводит рукой по моей груди.

— Какой парень не захочет заняться с тобой сексом?

Я пожимаю плечами.

— Во всяком случае, этого никогда не было, а потом все пошло как по маслу. Например, чем дольше я ждала, чтобы потерять её, тем более грандиозным становилось это действие.

— Значит, как только ты увидела меня голым на крыше моего дома, ты решила, что тебе придётся влезть во все это.

— Да, все прошло именно так, — говорю я, закатывая глаза.

Мы лежим, и некоторое время он молчит. Когда Колтон говорит, его голос звучит мягко.

— Я иногда прихожу сюда подумать, — говорит он. — Я нашёл это место однажды, катаясь по холмам. На нём не было никакой маркировки собственности, и никто никогда здесь не бывал.

— Красиво, — говорю я. Это огромное преуменьшение. Здесь, под звёздами, в центре страны, это более чем красиво. Так мирно, как будто мы очень далеко от всего остального, что ничто из этого не имеет значения.

— Тихо, — бормочет он. — Когда-то, когда я был ребёнком, я обычно выходил на поля на ферме. Ты стоишь в кукурузе, а она десять футов высотой. Ты можешь потеряться в этом дерьме навсегда. Приезд сюда — это что-то вроде напоминания о возвращении на ферму. Я часто ездил сюда прошлой осенью.

— Во время футбольного сезона?

— Да. Когда все сходят с ума, — говорит он. — Знаешь, там трудно найти уединённое место. Тебя тянут в сотню разных направлений,

и каждый хочет от тебя кусочек. Я знаю, это звучит глупо, но…

— Это вовсе не звучит глупо, — говорю я. — Когда я росла, это было громко и безумно. Я любила читать больше всего на свете, и это было невозможно, когда мои братья постоянно дурачились или воровали головы у моих кукол Барби, чтобы использовать их в качестве патронов для своих рогаток. Было одно место, которое я нашла, когда мне было десять лет, прогуливаясь вдоль ручья позади моего дома — невозможно было увидеть его, это маленькое каменное образование, пока не окажешься прямо на его вершине. Я никогда не рассказывала об этом братьям, потому что не хотела, чтобы оно стало фортом для мальчиков. Я часто ходила туда, даже будучи подростком, в любое время, когда мне нужно было пространство для размышлений.

— Заниматься с тобой было очень похоже, — признается Колтон, тяжело вздыхая. — Затишье перед бурей.

— Перед футбольным сезоном?

— Прежде всего, — говорит он. — Этот год будет сумасшедшим. Как только начнётся сезон, он обретёт собственную жизнь.

Я понимаю, что не знаю, на что это похоже. Я вообще ничего не знаю.

Я думаю, что это его способ предупредить меня.

Глава 27

Колтон

— Здесь внизу есть пруд.

На следующее утро я тащу её за руку вниз по заросшей тропинке, которая вьётся по склону холма.

— Это твоя фишка? — спрашивает она лёгким голосом. — Ты приводишь сюда девушек… А потом такой: «О, посмотри на огни над городом. Эй, здесь внизу есть пруд»?

— Я никого сюда не приводил, — говорю я, шлёпая Кэсси по заднице. — Это место целиком моё. Как и твоя задница.

— Неужели нас съедят медведи?

— О, это восхитительный вопрос.

— Значит, змеи? — спрашивает она. — Я действительно не люблю змей.

— Ты выбрала не тот штат, чтобы ходить в школу, если не любишь змей, — говорю я.

Кэсси хватает меня за руку.

— Серьёзно. Есть ли змеи в воде?

— Возможно.

Она сильно шлёпает меня.

— Это не смешно.

— Я буду защищать тебя, маленькая леди, — протягиваю я, стараясь изо всех сил подражать ковбою из старого вестерна. Я притягиваю девушку к себе и кладу её руку на мой член. — Это единственное, о чём тебе стоит беспокоиться.

— О, тогда просто маленькая садовая змея.

— Вчера вечером ты назвала его совсем не так.

Она со смехом отстраняется, и я гонюсь за ней по тропинке, пока мы не добираемся до пруда с нависающей веткой дерева и верёвкой, свисающей с неё, которая выглядит так, будто ею не пользовались много лет.

— Круто, — говорит Кэсси, снимая футболку и бросая её на землю без малейшего колебания. — Никто не знает об этом месте?

Её трусики падают на землю, и она выходит из них, поворачивается, чтобы посмотреть на меня, широко улыбается уперев руки в бёдра. Кэсси поднимает лицо к небу, раннее утреннее солнце окутывает её тёплым сиянием, и она закрывает глаза.