Захватывающее время
Шрифт:
Я отвечаю:
– Если ты мне не веришь, то позвони ей сама и спроси.
А она на это:
– Потому что, насколько я понимаю, тебе очень хочется сбежать на свидание с этой финтифлюшкой, и она скажет мне все, о чем ты ее попросишь.
– Поверь, – говорю я, – я не собираюсь приглашать ее на свидания.
Почему все автоматически подозревают любовные отношения?
Мама все еще не уверена, и я предлагаю позвонить мистеру Астеру и спросить у него, нужны мне дополнительные занятия по алгебре или нет. Этим я и добиваюсь своей цели. Она ему никогда
В общем, мы заключаем сделку. Я все еще не могу ездить на машине в школу, зато после мне разрешается ездить к Эйми. А Гич будет каждый вечер проверять расход бензина, чтобы убедиться, что я не катался по окрестностям. Как будто я не смогу, если надо, заправиться. Господи.
Глава 25
На пути к Эйми я полон благих намерений, но признаюсь сам себе, что эта девчонка станет для меня трудной задачей. Судя по тому, как с ней обращаются родители и лучшая подруга, она абсолютно безвольный человек, и характера в ней меньше, чем в Кенни Хойле.
Бедолага Кенни. Он напоминал мне Золушку во плоти. Он жил на нашей улице с отчимом и тремя единоутробными братьями. Его мама покончила с собой. Его единоутробные братья были самыми настоящими отморозками. Они ломали дорожные знаки, дышали клеем или занимались еще чем-то криминальным. А тощий восьмилетний Кенни мыл окна, выдергивал сорняки или косил траву на сорокоградусной жаре, толкая гигантскую газонокосилку вверх по крутому склону. Правда, поблизости не было феи-крестной, которая превратила бы Кенни в прекрасного принца. Единственное, что я мог, – это время от времени помогать ему косить из опасения, что косилка наедет на него и превратит в фарш для гамбургера.
Дом Эйми, несмотря на мои ожидания, оказывается не убогой лачугой, а почти таким же коттеджем, как тот, в котором мы жили до эры Гича. Это маленький кирпичный кубик, с покрытой серой дранкой крышей, давно нуждающейся в замене, и неухоженным крохотным садиком, в котором нет ни деревьев, ни кустов, ни цветочных клумб, и вообще ничего. В моем старом доме была хотя бы разросшаяся живая изгородь и одно привитое плодовое дерево, на которое я любил лазить. Здесь же нет ничего, за что мог бы зацепиться взгляд.
После глотка виски и отправленным вдогонку освежителем для полости рта я поднимаюсь на тесное крылечко и легонько отстукиваю на дверном полотне нечто в джазовом стиле. С той стороны раздается ноющий голос: «Эйми! Твой бойфренд пришел!» Вслед за этим звучат слова Эйми: «Прошу тебя, Шейн, не ставь меня в неловкое положение, ладно?»
Спустя секунду щелкает замок, и дверь открывается.
– Саттер, – говорит она с осторожной улыбкой. – Ты пришел.
– Точно вовремя.
В ней что-то изменилось. Я не сразу догадываюсь, что она накрасила губы. Обычно она вообще не красится, и должен признать, что с помадой она тоже краше не стала.
Внутри ее дом напоминает
– Хм, это мой младший брат Шейн, – говорит Эйми. – Ему одиннадцать.
– Привет, Шейн.
Он даже не потрудился повернуться ко мне.
– Мама сказала, что ты должна сходить в магазин и купить большую бутылку «Доктора Пеппера», – говорит он, продолжая давить на кнопки.
– Схожу позже, – говорит ему Эйми, но он на это:
– Лучше сходи сейчас. Рэнди может попросить газировки в любой момент.
– Ничего страшного, – говорит она. – В холодильнике еще немного осталось.
– Я только повторяю то, что сказала мама.
– Знаешь, Шейн. – Я останавливаюсь возле дивана. – Ты мог бы сходить сам. В конце квартала есть клевый магазин.
Шейн отвечает тем, что выпускает струю малиновой слюны.
Эйми нервно смеется и бросает на меня извиняющийся взгляд, как бы говоря: «Все мальчишки такие».
В другой ситуации я бы обидно и язвительно осадил малолетку, что, кстати, у меня отлично получается, но Эйми это никак не поможет, поэтому я говорю:
– С гостями так себя не ведут, молодой человек. Он мне на это выдает:
– Ты гость моей вонючей сестрички, а не мой. Лицо Эйми становится пунцовым, краснеют даже мочки ушей. Ей это идет и смотрится лучше, чем губная помада.
– Давай заниматься, пойдем ко мне в комнату, – говорит она, указывая рукой в сторону холла.
– Только после вас, мисс, – говорю я. Она, похоже, для разнообразия с удовольствием принимает джентльменское обращение.
– Ведите себя потише, – кричит вслед Шейн. – Рэнди пытается поспать.
Рэнди, как выясняется, – это бойфренд ее мамы, тот самый инвалид-пенсионер.
– Не беспокойся, – говорит Эйми. – Один раз Шейн запустил в ванной бутылочную ракету, а Рэнди даже не проснулся.
После бардака в гостиной и холле я прихожу в благоговейный восторг, когда Эйми открывает дверь в свою комнату. Я чувствую себя, как Дороти из «Волшебника из страны Оз», когда она открывает дверь и впервые видит землю Оз, только все вокруг преобразуется не из черно-белого в цветное, а из полнейшего разгрома в идеальный, почти хирургический порядок.
Добро пожаловать в мир Эйми.
Гигантская карта на стене такая ровная, будто Эйми отгладила ее утюгом; то же самое относится и к большому изображению Млечного пути, и к карандашным рисункам на противоположной стене. На дешевом, словно с гаражной распродажи, письменном столе стоит компьютер, такой же древний, как и их видеомагнитофон, но все – от ручек до блокнотов и керамических кошечек – расставлено и разложено в совершенном порядке. На дешевом комоде ни пылинки. Но самое сильное впечатление на меня производят книги.