Закат Утопии
Шрифт:
Брр…
***
— Мистер Энджело… — ко мне в палату осторожно зашла медсестра, осторожно, чтобы не повредить медленно зарастающие ожоги, потрепала меня за плечо. — Мистер Энджело, к вам посетитель.
— М-м-м? — я повернулся к ней лицом и протер глаза руками, ибо я после обеда решил вздремнуть, чтобы во сне чип больше энергии перенаправлял на регенерацию тканей кожи. — Кто?..
— Ваш отец, — сказала она и сразу развернулась, убедившись в том, что я ее услышал.
Шел седьмой день моего пребывания в этом крыле. Сказать, что я устал тут пребывать, то это промолчать.
Так что я был рад, когда мне вчера вечером медсестра сказала по секрету о том, что с завтрашнего дня ко мне смогут прийти посетители, но не много, иначе есть риск того, что они могут принести с собой инфекцию, что сейчас для заживающей кожи не особо то и полезно.
Я был безумно рад тому, что ко мне, наконец, придет кто-то из близких мне людей, а не вот эти вот все медицинские. Устал я от них. А заодно мне надо уточнить несколько важных вопросов. В частности, то, какого лешего меня оставили одного среди армии террористов.
— Привет сын, — сказал отец с самым серьезным лицом, которое я когда-либо видел у него.
— Привет, па… — сказал я как-то тяжело, несколько взволнованно. Сейчас должен был предстоять очень тяжелый разговор. И он, и я это понимали.
— Присядем? — указал он своей рукой из-под накинутого на плечи белого халата.
— Присядем… — сказал я и первый плюхнулся на карай кровати, оставив порядочно места для своего отца.
Когда он сел рядом со мной, я некоторое время даже не хотел смотреть на него. Я знал, что встречусь с холодным и расчетливым взглядом. Я знал, что там непробиваемая эмоциональная стена. Но надо было, чтобы он понял, что я полон решимости узнать все, что мне надо было.
— Отец… — сказал я после того, как тяжело вздохнул, а затем повернулся к нему лицом и с настойчивостью в глазах начал этот нелегкий разговор.
Интерлюдия. Страх отца
После пуска ракет Андре сразу же доложил на базу об успешном испытании секретного вооружения, о том, что это оружие имеет огромную поражающую мощь при своих компактных размерах. Он сам был в изумлении, когда увидел своими собственными глазами тот огненный ад, что устроили эти маленькие ракетки.
Но потом произошло то, что никто не ожидал. Словно из-под земли стали появляться десятки, а то и сотни новых противников. Они ждали, они знали, что кто-то приедет их уничтожать, они готовились к этому. Но просчитались лишь в том, что на них нападет совершенно новый противник.
Дав команду на отступление, Андре рассчитывал моментально вывести весь свой отряд из-под шквального огня. Думал, что у него получился легко обмануть переигравшего их противника. Но удача была не на его стороне.
В момент взлета по его сыну попало несколько довольно крупных снарядов. В общем костюм не пострадал, новые метода производства брони полностью себя оправдали, но вот начинка сразу же отказала. Произошел отказ гравитационного двигателя, который должен был спасти его
— Да какого! — сразу же сорвался Андре на крик. — Чип! Отменяй отступление! Нужно срочно спасать моего сына!
— Отказано! — более женственным, но все еще роботизированным голосом ответил ему его чип. — Управление перехвачено извне, просьба соблюдать спокойствие! Вы будете доставлены в целостности и сохранности!
— Да плевать я хотел на свою целостность и сохранность! — еще яростнее начал кричать Энджело старший. — Мне нужно сына спасти, он мне живой нужен!
— Отказано! — все продолжал твердить ему чип. — Я не имею доступа к управлению данным ППЭСом, а также всем остальным отрядом под вашим командованием. Поступила квота на перехват управления.
— Тогда почему мой сын не продолжает свое движение в нашу сторону? — уже несколько отчаявшись продолжил он, наблюдая в камеру за тем, как его сын в одиночку сражается с армией террористов. — Почему он все еще в бою?
— Его чип выставил более существенные приоритеты, согласно поступившей квоте. Было принято решение вести бой до тех пор, пока не будут уничтожены все противники, либо пока не сработает система самоуничтожения.
Дальше Андре ничего не хотел говорить, он только злился, злился на то, что ему придётся сейчас жертвовать своим собственным сыном из-за того, что он просто не в состоянии управлять данным костюмом. Просто он сейчас не господин своего тела.
Его ярость было просто невозможно представить, он хотел уничтожить этот мешающий ему костюм и побежать прям так, голыми руками убивать тех, кто хочет причинить вред его сыну. Но затем холодный рассудок взял верх. Так бы он точно ничем не помог, он бы сделал только хуже.
Его и так понизили на целый ранг за то, что он просто рассказал своему сыну о расшифрованном сообщении. Хотя, может в том и был смысл, ему никто не запрещал это делать, все знали, что он хороший командир, что он способен делать свое дело. Вот и разрешили в тихую пойти на должностное преступление, чтобы он стал командиром совершенно нового отряда, который владеет совершенно новой техникой.
Но все же, было у него нехорошее предчувствие на счет этого ксеноцита, было у него подозрение, что аппаратура отказала именно из-за него. То странное сообщение в логах об этом просто кричало. Оно не должно было появиться, оно вообще не должно существовать. Мало того, что там постоянные изменения букв, так у него длина вечно меняется, хотя аппаратура, изменяющая планету, работает только на кодах фиксированной длины.
Но сейчас у него должен был состояться серьезный разговор. Ему надо было понять, кто же такой могущественный смог перехватить управление почти никому неизвестной техникой. А когда он поймет кто это, он с ним непосредственно поговорить, один на один, как бы сказали в эпоху до катастрофы. А сейчас все фиксируют чипы.
Ему даже морду не дадут набить тому, из-за кого может погибнуть его сын, он просто не сможет сорваться, так как его сразу же заклеймят опасным преступником и расстреляют на месте. Суровые законы, но они держат все планетарное государство в стабильном состоянии.