Закатиглазка
Шрифт:
Усадили гнома на заднем сидении, меж двух дюжих молодцов, которые напихали ему кулаками под рёбра.
— Ну как там уголовник? Не убежит? — спросил с переднего кресла командир.
— От нас не уйдёт! — ответили ему молодцы, охаживая, стонущего гнома по бокам — Но очень, уж, опасный злодей попался! Давненько мы такого не брали!
— Эх, хлопцы, дайте я вам малость пособлю! — командир просунулся меж сидений и своим пудовым кулачищем пару — тройку раз двинул по мешку, под тканью которого угадывалась большая голова гнома.
После оказанной помощи Кобольд обмяк и
— Теперь-то будет знать, что такое наша доблестная служба! Что мы не за зря свой хлеб едим! — подытожил командир и распорядился — В отделение!
Когда Кобольд пришёл в сознание, то почувствовал что его куда-то волокут, носки его кломпов едва касались щербатого бетонного пола, перед ним скрипнула дверь и захлопнулась, но уже за спиной, по приглушённости звуков гном понял, что его занесли в какое-то помещение. Сильные руки подняли Кобольда как пушинку, он ошутил под задом мягкую обивку стула, на левой руке расстегнули браслет, и пропустив его за спинку стула, снова клацнули его на запястье Гнома, надёжно зафиксировав Кобольда на месте, только после всего этого с головы гнома стянули мешок.
Кобольд сощурился от яркого света настольной лампы, стоящей на столе, перед которым его усадили. Он находился в тесном кабинете, где стояли два письменных стола, высокий шкаф, и удушливый запах перегара, смешивавщийся с едким табачным дымом, клубами вылетавшим в единственное узенькое, почти под самым потолком, оконце с металлическими решётками.
Стены кабинета были оклеены старыми выцветшими обоями, на которым двумя яркими пятнами выделялись два портрета, один побольше — с изображением Великого Короля Многоземельного, в парадном мундире при погонах с большими звёздами, строгим взором тарашевшигося в пространство, а слева от него, портрет поменьше, с профилем Феликса Дзержинского.
За столом, перед которым усадили гнома, сидел, склонившись над сканвордом, толстый откормленный следователь в клетчатой белой рубахе и широким пухлым бледным лицом. Он полностью ушёл в разгадывание сканворда и на возню в кабинете внимания, совершенно, не обращал. Перед ним стояла не допитая бутылка водки, гранённый стакан и пепельница с дымящимися окурками.
Наконец, командир спец сил дружески хлопнул следователя по плечу и раскатисто, как на плацу, прокричал тому в самое ухо:
— Нашёл я тебе подозреваемого по делу! С тебя пузырь!
Следователь медленно поднял глаза на командира.
— А я, уже, боялся придётся самому идти кого-нибудь искать, — следователь перевёл взгляд на Гнома, оглядев заплывший от гематомы глаз и запёкшиеся потёки крови на перепачканном землёй лице, он спросил у командира — что, опять, сопротивление при задержании?
— Ещё и какое, — захохотал командир — отбивался как бешенный, насилу сдюжили!
— Из твоих никто не пострадал? — с наделанным сочувствием спросил следователь.
— Как же не пострадал? — командир налил водки в стакан и опрокинул его в свою бездонную глотку — У меня пять бойцов — молодцов в госпиталь попали Из-за этого, — он кивком указал на гнома.
— Что врачи говорят? — следователь продолжил чёркать в сканворде.
— Невыразимые
— За такое нужно размазывать печень по асфальту, — следователь закрыл журнал и спрятал его в ящик стола — хотя хорошо он в вас, хоть, пластмассовым стаканчиком не бросил.
— Милостивый Вседержитель, — командир воздел глаза к небу — не напоминай мне об этом, я до сих пор спать спокойно не могу, даже, антидепрессанты не поморгают, ни водка, ни самогон. Так в глазах и стоит тот ужас. Белый пустой, против ветра, и прямо в нас, а мы все в бронижелетах, с щитами, за БТРом, короче, полностью беззащитные.
— Ну не волнуйся ты так, — успокил его следователь — мы же, тогда, этого метателя на суку повесили, он ещё, суда просил, как, вроде, у нас есть такой суд, который может его оправдать.
— Легко тебе говорить, — всхлипнул командир — а меня внучёнок маленький спрашивает: «Деда, а правда, что в тебя пустым пластмассовым стаканчиком бросили? А как ты после такого выжил?». Вот как мне его на службу отправлять, когда такое творится?
— Да служба у нас не сахар, — вздохнул следователь.
— А как дочка твоя? — внезапно поинтересовался командир.
— В Париже, — ответил следователь.
— Может и мне своих туда отправить?
— Давно пора, там наших много. Тем боле, ты же знаешь какой криминал в стране.
— А самое страшное, — почти шёпотом произнёс командир — я знаю кто и как с ним борется.
На этой грустной ноте командир пожал следователю руку, развернулся на пятках и удалился, бравым шагом, хлопнув, на прощанье дверью.
Следователь, неспешно, прошёлся к шкафу, открыл его, выбрал красную папку с завязочками и вернулся за стол. В папке была кипа бумаг, заполненных мелкими, как писанными от руки, так и напечатанными, строчками. Следователь выбрал чистый лист, взял шариковую ручку, с погрызенным колпачком.
— Имя, Фамилия, год рождения? — он вопросительно уставился на Гнома.
Кобольд поглядел на следователя действующим глазом и хрипло выдавил из себя:
— Адвоката.
— Кого? — следователь повернулся у Гному ухом.
— Адвоката, — повторил Кобольд — без адвоката я не буду ничего говорить, вы обязаны, по закону.
— Обязаны — сделаем, — кивнул следователь — мы действуем исключительно в рамках закона, — он заложил два пальца в рот и свистнул.
Скрипнула дверь и в кабинет заглянула голова с выбритыми «под ёжик» волосами.
— Звали? — спросила голова.
— Задержанный требует адвоката, — пояснил голове следователь.
— Требовательный попался? — ехидно спросила голова и дверь открылась впуская в кабинет оставшуюся часть тела, в голубой рубашке на выпуск, с закатанными до локтей рукавами, и форменных брюках с красными ломпасами.
— Вот тебе адвокат, — усмехнулся Кобольду следователь.
— Это не адвокат! — пропищал возмущённый Гном.
— Ваш клиент отказывается от дачи показаний, — не обращая внимания на Кобольда, обратился к адвокату следователь — может вы сможете убедить его в необходимости сотрудничества со следствием?