Заказ на (не)любовь
Шрифт:
Прошли месяцы, и я поняла, что боль постепенно уходит. Физическая прошла еще раньше, а ненависть ко всему мужскому полу очень скоро рассеялась. Какой смысл злиться на целый свет, если тебя обидел один-единственный человек?
А потом родилась Соня, и мир заиграл совсем иными красками. Я снова была счастлива, несмотря ни на что. Просто жила, наслаждаясь подаренным мне чудом. И до недавнего времени не задумывалась о том, что малышка может чувствовать себя ущербной, не зная отца.
К чему скрывать, я хотела бы, чтобы все сложилось иначе. Если бы мы случайно столкнулись с Невельским много лет
А так… не участвуя фактически в акте зачатия, мог ли он чувствовать сейчас хоть что-то? Ведь нас не связывало абсолютно ничего! И чтобы ни говорила Яна, я не верила в подлость с его стороны. Скорее всего, мужчина молчит, потому что ему нет никакого дела ни до меня, ни до новоявленной дочери. Это и понятно, мы не вписываемся в его привычную, размеренную жизнь.
— Скоро буду, Рит, — выйдя из ресторана, я набрала номер сестры. — Ты можешь собираться, я сама уложу Соню.
Вчера мы не дочитали ее любимую сказку, и сегодня малышка наверняка запросит продолжение. Рита не особенно любит читать вслух, а для меня это удовольствие. Мысленно благодарю тех клиентов, что не явились в ресторан и благодаря которым я теперь могу провести с дочкой несколько минут перед сном, — и тут же усмехаюсь собственным мыслям. Администратор точно бы их не одобрил. А директор — и подавно.
Но стоит подумать о Невельском, и улыбка моментально стекает с лица. Даже шаг сбивается: невероятность ситуации все-таки не позволяет расслабиться. Почему он все-таки ничего не сказал?
Я вздыхаю, а мгновенье спустя слышу позади себя шум подъезжающей машины. И, еще не обернувшись, вдруг интуитивно понимаю, кого увижу сейчас перед собой.
Мужчина опускает стекло и смотрит на меня. Улыбается едва-едва, одними губами. Глаза же остаются серьезными. Слишком серьезными.
— Я могу вас подвезти, Варя? И поговорить?
Я хочу согласиться. Сама же ждала этого разговора, несмотря на то что и боялась одновременно. Но только до моего дома и пешком-то идти минут десять, а на машине мы доберемся за две. Разве за это время можно что-то обсудить? И задерживаться нельзя, потому что обещала скоро вернуться.
— Простите, Лев Борисович… — мне страшно неудобно отказывать, но выбирать между этим разговором и исполнением данного Сонечке слова, не могу. Даже если ему не понравится. — Здесь совсем недалеко, и меня ждут.
Но тут же понимаю, как двусмысленно могли прозвучать мои слова, и поясняю:
— Соня ждет. Я сказала, что сама ее уложу.
Мужчина понимающе кивает.
— А с кем она сейчас? С няней?
Почему мне чудится в его вопросе подтекст? Будто он пытается выведать, кто еще живет с нами. Есть ли у меня кто-то, кроме дочери? Но нет, это глупости! Его подобные вопросы вообще не могут волновать. Наверняка просто поддерживает разговор…
— С моей сестрой. И да, она что-то вроде няни. Помогает, когда есть возможность.
— Все-таки садитесь, — он выходит из салона и останавливается рядом. — Сколько бы ни было идти, ехать в любом случае быстрее. Скорее окажетесь дома, с дочкой.
— Мы не успеем
Но Невельский цепляется за обрывок брошенной фразы.
— Если только что? — и когда я продолжаю молчать, тихо уточняет: — Варя, что вы хотели предложить? Ну же?
— Соня быстро засыпает… Мы могли бы поговорить после… У меня.
Боюсь, что он все поймет неправильно. Это ведь и есть неправильно: я не должна приглашать его к себе. Он мой начальник, чужой муж и вообще практически посторонний человек. Но нам действительно надо поговорить, и я не настолько глупа, чтобы рассчитывать на что-то другое. Тем более, что он все равно откажется.
Невельский раздумывает какие-то ничтожные секунды. А затем кивает и распахивает для меня пассажирскую дверь.
Глава 7
Я слишком поздно понимаю, насколько опрометчивым оказалось мое предложение, уже у самой двери скромной двушки, в которой живем мы с дочкой. Тоже прощальный подарок бывшего мужа. Или еще одна попытка откупиться. Квартирка совсем крошечная, и последний раз ремонт делался перед рождением Сони. Потом постоянно не хватало то средств, то времени на это.
В этой квартире есть все, необходимое для жизни, да, по минимуму, но мне достаточно, а малышке — и подавно. Вот только открывая дверь перед Невельским, не могу не представлять, какими глазами он посмотрит на наш с Соней мир. И что подумает.
Рита выходит в коридор и тут же в изумлении приоткрывает рот. Еще бы: за почти семь лет, что я живу здесь, Лев — первый мужчина, ступивший на порог этой квартиры. И у сестры наверняка куча вопросов. Вот только задать она не успевает ни одного: вслед за ней в прихожую вылетает Соня и радостно вскрикивает, бросаясь к Невельскому.
— Дядя Лева пришел! Ты к нам в гости? Ура!
Именно так каждый раз встречает меня: врезается в живот, а потом повисает на шее, крепко-крепко обнимая. Но то, что подобное дочка допускает по отношению к человеку, которого видит третий раз в жизни, откровенно пугает. И когда мужчина в ответ подхватывает ее на руки и подкидывает кверху, вызывая заливистый смех, мое сердце и вовсе заходится. Что я творю? Сонечка же уже привязалась к нему, словно почувствовав каким-то немыслимым образом то, что они далеко не чужие друг другу. Но что будет дальше? У него своя жизнь, своя семья. А что, если я допустила страшную ошибку, признавшись во всем?
— Рит, это Лев Борисович, мой начальник. Нам нужно поговорить, поэтому он здесь. Лев Борисович, моя сестра, Маргарита.
Ритка кивает в ответ на его приветствие, а потом сдвигает брови, глядя на меня. Ей и говорить ничего не надо: и так понятно, к каким выводам она пришла. Десятый час вечера — самое время для разговора с начальством. Еще и дома, почти наедине. Ведь Соня скоро уснет, а мы останемся вдвоем.
— Пойдем, я тебе покажу мои игрушки, — дочка даже со мной поздороваться забывает, спрыгивает с рук Невельского на пол и тянет его за собой в комнату. А он не только не сопротивляется, кажется, даже рад этому.