Заклинатель 2
Шрифт:
— Кажется она одна, не купеческий караван, — откликнулся я и добавил: — Странно, в этих краях в одиночку не путешествуют.
— Даже во времена Старой Империи окрестные земли считались кордоном, — согласился Нильс. — А в таких местах разбойников, как грязи.
На ум пришел Лесной Барон с дружками, дергающиеся тела на полу трактира и разлитая как вино кровь, впутывающаяся в доски.
— Люди твари такие, везде выживают, — проворчал я, недовольный, что концентрация адепта мар-шааг на мгновение дала трещину. Подумаешь дохлый разбойник, об этой
— Кажется я догадываюсь, кто это, — заметил Нильс, слегка приподнимаясь в седле.
Черт его знает, что он там разглядел, я лишь видел общие очертания.
— Уже видел такие повозки раньше, — пояснил следопыт. — Или схожие. Все они в чем-то напоминают друг друга — куча скарба и вещей. Ездят между поселениями, в основном удаленными деревнями, покупают и продают всякий хлам.
— Повозка старьевщика? — догадался я.
— Ага, на таких обычно даже разбойники не обращают внимание, так как нечего брать. С другой стороны, они могли оказать услугу и рассказать, если по дороге видели стражников, отправленных ловить тех самых разбойников.
— Поэтому не боится, — понял я.
В принципе понятно, этакий образчик бродячего торговца и лазутчика, не исключено работающего на обе стороны: и разбойникам подскажет, и людям барона слово шепнет, подсказав, где последних лучше искать. За небольшое вознаграждение и разрешение беспрепятственного проезда.
Время шло, дождь продолжал моросить, лошади лениво брели по дороге, утопая копытами в грязи, повозка медленно вырастала в размерах, позволяя себя рассмотреть.
Высокие борта, большие колеса, на козлах мужичок неопределенных лет. Голова скрыта в надвинутом капюшоне, только торчит колышком седая бородка. Плащ из сшитых между собой разных полосок кожи. На крюке сбоку повозки болтается лампа. Звук ударов о стенки повозки приглушал дождь. Тент из плотной ткани, похоже непромокаемый.
Несмотря на грязь повозка идет уверенно, не застревая. Две лошади в упряжке не выглядят усталыми или заморенными, как наши. Значит в пути не слишком долго. Где-то близко деревня? Хмм… это будет подходящим местом для будущего ночлега.
— Приветствую, добрые господа, — первым поздоровался возница растягивая щербатый рот в улыбке. Главное правило безлюдной дороги — будь со всеми приветливым, если не хочешь нарваться на неприятности.
— Приветствуем, — сухо кивнул Нильс, быстрым взглядом буквально сканируя повозку на предмет нахождения внутри лишних людей. Сквозь ткань так удобно бить из арбалетов.
Впрочем, вряд ли у мужичка найдется столь сложный и дорогой механизм для убийства себе подобных. Лук — да, даже в деревнях их навалом, у каждого охотника есть. Но что-то более продвинутое в технологическом плане — вряд ли.
Свой, кстати, арбалет, Нильс зарядил несмотря на дождь и риск испортить дорогую тетиву, и теперь наложенный в желоб наконечник болта смотрел прямо в грудь мужичонки.
— У меня нет ничего заслуживающего вашего внимания, добрые господа, — приподнял руки
Голос прозвучал кротко, что вызвало хищную усмешку со стороны следопыта. Я вдруг подумал, что моему новому знакомцу раньше похоже приходилось выходить на большую дорогу в поисках пропитания.
Вот что порой можно узнать даже по случайно искривленным губам и выражению лица. Казалось мелочь, но это заставило по другому посмотреть на уровень доверия между компаньонами.
Хотя, я Нильсу и до этого особо не доверял.
В этот момент из повозки донесся гогот гуся. Ухмылка Нильса стала шире, лицо возницы наоборот превратилось в печаль. Понял, что от халявной живности мы не откажемся.
— Мы не разбойники, — поморщился я и велел Нильсу: — Убери арбалет.
Следопыт послушно отвел оружие в сторону, так чтобы болт больше не смотрел на мужичка. Но далеко не убрал, держа наготове.
Старьевщик напоказ облегченно выдохнул. Слишком демонстративно на мой взгляд, но что не сделаешь, чтобы остаться в живых.
— Продаешь гуся? — каша с салом и специями уже в печенках сидела, хотелось нормального мяса. — И вообще, есть еще еда? Мы заплатим.
Мой голос прозвучал властно и уверенно. Бродячий торговец засуетился, убирая вожжи, приговаривая:
— Как не есть, конечно, есть, ваша милость. Все что, вашей светлости, угодно.
Еще немного и «величеством» назовет. Случайно перехваченный взгляд мужичка подтвердил: да хоть «преосвященством», лишь бы не грабили и не убивали. А уж какие «их милости» ездят по таким дорогам, одним богам известно. Практичность мужичка преобладала только над умением приспосабливаться для выживаемости.
— И колбаса кровяная деревенская есть, и окорок, и хлеб свежий…
— Откуда свежий? — перебил я. — Деревня близко?
Торговец на мгновение замялся, махнул рукой куда-то назад.
— Пол дня отсюда, не деревня, а постоялый двор. Там и живность, и припасы можно пополнить. Хозяин внятный, сильно цену не дерет, — косноязычно поведал мужичок и добавил: — И путников привечает.
Ну это понятно, чем еще заниматься в таких далях от оживленных путей.
— Хорошо, на всякий случай мы все же возьмем немного еды у тебя, вдруг не успеем до постоялого двора засветло добраться, — сказал я и резко осекся. Замер, уставившись на повозку.
Нильс мгновенно насторожился, миг — и арбалет вновь смотрит в грудь возницы. Тот замер, не смея пошевелиться.
— Ваша милость… — проблеял он растерянно.
Я резким взмахом велел заткнуться, прислушиваясь к ощущениям. Что-то не так.
Еще недавно лениво моросящий дождь усилился, пошел ливнем. Мы сидели в седлах посреди заполненной грязью дороги, напротив замерла повозка старьевщика, а я все не мог понять, что же привлекло внимание. Пока в голове вдруг не щелкнуло — из повозки шло магическое излучение. Слабое, почти незаметное, но все же явственно ощущаемое.