Заклятая невеста
Шрифт:
Рывком отбросила покрывало, спрыгнула на пол и бросилась к окну. Занавеси были прикрыты неплотно, и я раздвинула их, чтобы увидеть залитое ослепительным солнечным светом море. Оно простиралось до самого горизонта, играя всеми красками синевы, в горах, обычно запечатанных серой туманной дымкой, сейчас сверкала зелень молодой листвы. Небо было высоким и чистым, без единого облачка, а еще не было ни одной молнии.
Не в силах поверить в то, что вижу, повернулась к Лизее.
Она по-прежнему стояла с подносом, а потом, внезапно опомнившись, поставила его на столик.
— Это
Что?!
Я перевела взгляд на руку, на которой сиял… брачный браслет. Узора, который на меня нанес Золтер, не было, хотя я могла поклясться, что предплечье под ним горит.
— Восстанавливающее силы горячее зелье, — она кивнула на чашку. — Поможет прийти в себя и взбодрит. Отдыхайте, а я пока принесу завтрак. Сегодня у вас очень важный день.
Элленари снова склонилась и вышла, я же смотрела ей вслед, пытаясь осознать происходящее. То, что творилось за окном, ничем не напоминало знакомый мне Аурихэйм, но то, что творилось в этой комнате… Я обвела взглядом спальню. К черному и серебру в интерьере примешивались белый и кремовый. Нет, это определенно не были мои комнаты, хотя на кушетке в изножье свернулся разомлевший на солнышке бъйрэнгал. Заметив мой взгляд, котенок завалился на спину кверху пузом, облизнулся и продолжил спать. Судя по всему, Лизея его уже покормила и сводила на прогулку.
Решительно не понимая, что происходит, я мысленно вернулась ко вчерашнему вечеру, словно вымаранному из памяти с помощью магической кисти. Сначала я выбирала платье, чтобы вернуть Ирэе долг, потом наряжалась. Потом Лизея пожелала мне удачи и сказала, что роакариз, нити которого были вплетены в мои волосы, ее приносит. Потом была встреча с Ирэей, короткий разговор с Льером и обжигающая ревность, когда я осознала, что он ушел с темноволосой элленари.
При мысли об этом даже сейчас застучало в висках, а потом…
Потом я вспомнила.
Шарящие по моему телу руки Нияра, и как я сгорала от жажды прикосновений элленари, задранная юбка, сбивающееся дыхание. Яростный взгляд Льера, оседающий над дальним коридором пепел: единственное, что осталось от поданного Ирэи.
Наверное, на этом с воспоминаниями стоило остановиться, но я не смогла. Они хлынули на меня удушающе-жаркой волной, прокатившись от щек до кончиков пальцев. Я подняла руки: свободные от запирающих магию браслетов запястья показались чужими. Не моими. Не могла я вчера тянуться этой самой ладонью к лицу Льера, чтобы коснуться — порочно и откровенно, впитывая жар его кожи. Не могла выгибаться от бесстыжих ласк, сгорая в одном-единственном желании: раствориться в них, в его руках, в его власти.
Не могла, но выгибалась, сходя с ума от наслаждения.
Как именно, я сейчас помнила слишком хорошо, и то, как кричала под ним — тоже.
Осознание этого заставило меня замереть в подобии ступора, наверное, я бы так и стояла невесть сколько времени, если бы не открылась дверь.
Если бы шагнувший в нее в облике Золтера Льер не подхватил мою руку, целуя дрожащие пальцы.
Если бы на его запястье я не увидела такой же брачный браслет, как у меня.
Если бы он не
— Доброе утро, моя королева.
— Что это? — я показала ему браслет. — Что это, откуда оно взялось?!
Мне хотелось кричать, и только Всевидящий знает, как я сейчас была к этому близка.
По комнате прокатилась волна полога безмолвия, а после короткая вспышка магии запечатала двери. Я видела такое однажды, что-то похожее создавал Винсент, когда запирался для приватных разговоров у себя кабинете. Любой, кто захочет войти, почувствует упругую магию под ладонью, и даже не сможет взяться за ручку.
— Сегодня ночью Арка благословила наш союз. То, что ты можешь видеть за окном, — подчиняясь взмаху его руки, занавеси разошлись в стороны, — последствия этого.
Я открыла рот, а после его закрыла: приличных слов у меня не осталось.
— Вчера ночью Ирэя посадила тебя рядом с ахантарией. Ахантарии растут в Долине Смерти, раскрываясь ближе к полуночи, эти цветы распространяют аромат, пробуждающий дикое, неконтролируемое желание. Так они заманивают своих жертв, преимущественно животных, слепо ищущих себе пару, в заросли, чтобы их сожрать. Элленари используют этот цветок в качестве составляющей зелья или просто как возбуждающее, но для смертных его действие слишком сильное. Аромат ахантарии вызывает кратковременную потерю памяти, но какие-то события могут навсегда остаться за чертой забвения.
Я мысленно вернулась к своему пробуждению: к тому, как собиралась с Луизой в Лигенбург, даже не вспомнив поначалу все события Аурихэйма, и мне стало не по себе. Что еще я могла забыть?!
— Ты не помнишь обряд? — спросил Льер. — Мне жаль.
А мне-то как жаль!
Луиза сбежала с собственной свадьбы с Винсентом, чтобы воздвигнуть между ними стену непонимания на целых восемь лет. Тереза поцеловалась в саду с Анри и стала его женой. А я вышла замуж и даже не помню, как это произошло.
Да, что ни говори, я однозначно выделилась.
— Ирэя рассчитывала на то, что я сумею тебя найти из-за узора Золтера, — он коснулся брачного браслета, и я отдернула руку. — Убийство Нияра должно было всколыхнуть недовольство. Убийство Ангсимильера Орстрена, затем второе — аристократа, ее поданного, ради простой, ничего не значащей пленницы. Убийство элленари, посягнувшего на королеву — это совершенно другое дело.
У меня было много вопросов, но все они потерялись после этого заявления.
— Это основательно пошатнуло бы репутацию Золтера, позволило Ирэе и остальным (в перспективе) поднять мятеж.
— Умно, — заметила я, с трудом удержавшись от нескольких колоритных восклицаний, которые почерпнула от конюхов. — Но что насчет клятвы на крови?
— Клятва на крови не позволит элленари причинить вред повелителю. Помнишь, когда на балу я спросил Золтера о том, могу ли я защищать тебя даже ценой клятвы жизни? После его согласия я был единственным, кто мог его убить, но мятеж не всегда подразумевает убийство. Когда сотни, тысячи, десятки тысяч элленари отказываются признавать власть, это уже совсем другое.