Заклятье древних Маори
Шрифт:
— А теперь маори сюда не ходят?
— Почти никогда. Это табу. Молодёжь, конечно, порой гуляет по нижним склонам, но по кустам не лазают, да и на вершину никогда не поднимаются. Верно, Сим?
— Мало кому охота туда карабкаться, — кивнул Саймон. — В два счета можно шею сломать.
— А, по-моему, дело совсем не в этом, — возразила Барбара. — Просто они боятся. Место это заколдованное.
Саймон со значением посмотрел на Дайкона.
— Угу, — выразительно буркнул он. — Поэтому некоторые этим и пользуются.
— Ты имеешь в
Саймон метнул на него колючий взгляд, а Дайкон поспешно пояснил:
— Я же говорил тебе, что обсуждал с мистером Гаунтом наши подозрения.
— А раз так, — гневно возразил Саймон, — то теперь, значит, можно трепаться об этом перед кем попало?
— Если ты имеешь в виду меня, — проворковала Барбара, приподнятое настроение которой не погубило бы в тот миг ничто, даже упоминание о Квестинге, — то я и без вас знаю, чем он тут занимается.
Саймон замер как вкопанный.
— Ты? — громко спросил он. — Да что ты можешь знать?
Барбара не ответила.
— А ну выкладывай! — угрожающе потребовал Саймон. — И не вздумай вилять.
— Ну все ведь говорят о его интересе к захоронениям маори.
— Ах вот ты о чём, — с облегчением вздохнул Саймон. А Дайкону вдруг подумалось, что на месте его грядущих командиров, он бы не стал обременять этого парня секретной информацией.
— Правда, дядя Джеймс, по-моему, подозревает что-то похлеще, — тут же добавила Барбара, поочерёдно обводя взглядом всех троих своих спутников. Дайкон в ужасе зажмурился, Гаунт присвистнул, а Саймон раздулся, как индюк. — О, Сим! — вскричала Барбара. — Не думаешь же ты, что он… Боже, этот корабль! Нет, не может быть…
— Слушай, Барби, забудь об этом, — заговорщическим шёпотом заговорил Саймон. — Дядя Джеймс у нас известный фантазёр и выдумщик. Обожает небылицы плести. Выкинь это из головы. А теперь — пошли.
Дорожка зазмеилась вправо, полуколечками взбегая на склон небольшого холма. Впереди замаячил морской горизонт. Ещё три шага — и перед путниками разлилась небесная голубизна. Гарпунская бухта осталась слева; справа, прямо из моря высоченным острым утёсом вздымалась исполинская круча пика Ранги.
— Если хотите увидеть что-нибудь стоящее, нужно подняться на вершину, — сказал Саймон. — Вы не боитесь высоты?
— Что касается меня, — произнёс Гаунт, — то высота вызывает у меня головокружение, тошноту и острое стремление felo-de-se [12] . Однако, коль скоро уж я так далеко забрался, то возвращаться отказываюсь. Изгородь кажется мне вполне прочной. Постараюсь держаться поближе к ней. — Он улыбнулся Барбаре. — Если заметите в моих глазах сумасшедший блеск, схватите меня в охапку, и я мигом приду в себя.
12
Свести счёты с жизнью (франц.)
— А
— Я сам о ней позабочусь, — легкомысленно отмахнулся Гаунт. — Ступайте вперёд с Клэром, а мы побредём сзади.
Дайкон, заметивший, что предложение актёра встретило живейшее одобрение со стороны Саймона, с неохотой потрусил за ним. Непривычный к восхождениям, Дайкон уже скоро почувствовал щемление в груди и лёгкое головокружение; сердце шумно колотилось. Стекла его очков запотели. Гладкие подошвы туфель то и дело скользили на пожухлой траве, а из-под кованых ботинок Саймона в лицо летели комочки запёкшейся пыли.
— Если ускорим шаг, — сказал Саймон, даже не запыхавшийся, — то можем добраться до лёжки, откуда сигналил Квестинг.
— В самом деле?
— Думаю, что они за нами не полезут.
Они добрались до места, где тропа расширялась и взбегала на небольшую ровную площадку. Здесь прямо на земле расположились туристы — человек десять-двенадцать, — которые жевали кончики сухих травинок и смотрели на море. Двое юнцов поздоровались с Саймоном. В одном из них Дайкон узнал Эру Саула.
— Какие новости? — спросил Саймон.
— Ещё держится, — ответил Эру. — Хотя погружается буквально на глазах. Вот, взгляните.
Эру протянул им бинокль. Полковничий бинокль остался у Гаунта, поэтому Дайкон с благодарностью воспользовался предложением Эру Саула. С непривычки он довольно долго настраивал резкость, но в конце концов сумел вычленить из неясной голубизны крохотный чёрный треугольник. Беззащитный и трогательно жалкий.
— Спасатели подходили, но так и ушли восвояси несолоно хлебавши, — пояснил Эру. — Все, спета её песенка. С таким-то грузом!
— Черт знает что, — с негодованием покачал головой Саймон. — Пошли, Белл.
Дайкон вернул бинокль, поблагодарил Эру Саула и покорно последовал за Саймоном по круто уползавшей вверх тропе.
Вскоре они выбрались на крохотное плато, внизу под которым раскинулось море. Дайкон с глубоким облегчением увидел, что Саймон, карабкавшийся по скале с ловкостью горного козла, остановился и присел на корточки.
— Вот, — сказал Саймон, дождавшись, пока Дайкон добрался до плато, — я думаю, он сигналил отсюда.
В горле у Дайкона пересохло, сердце билось так, будто грозило выпрыгнуть из груди. Он уже собрался было растянуться на камнях, но Саймон предостерегающе вскинул руку.
— Не вздумайте! Стойте на месте. Здесь могут остаться следы. Жаль, что дождь вчера прошёл.
— А что ты рассчитываешь здесь найти? — кисло спросил Дайкон. Несмотря на сбитые ноги и страшную усталость, ослиная самоуверенность Саймона раздражала его пуще прежнего. — Следы ног, что ли? Или отпечатки пальцев? Увы, мой юный друг, такие следы существуют только на песчаных пляжах и в воображении авторов детективных романов. Что же касается перевёрнутых камушков и погнутых травинок, то это полнейшая чушь!