Заклятые враги
Шрифт:
У них нет богов. У них есть только королева.
– Моя милая, - повторила она.
– Ты - моя единственная дочь. Ты - будущая королева. И ты должна править. В тебе божественная кровь, моя дорогая. Знай это. Знай и скажи всему этому народу. Если они столь благодарны… Ты умна. Ты сможешь повернуть это так, как тебе будет угодно. У меня никогда не было ни родителей, ни мужа - никого, кроме тебя. Скажи им, что я родилась со света, и тот же свет породил тебя. Это будет ложью, но это их удержит. Это поможет им остаться на месте, не предавать и не вырываться из твоих рук. Ты
Она знала, как это будет завтра. Она уже всё продумала. Сколько б не возражала её дочь.
Её Величество Эрри Первая никогда в своей жизни не была счастливой. Но она обязана оставить задел на будущее. Завтра, когда она введёт свой народ в столицу и встанет перед ними на центральной площади, она умрёт, широко раскинув руки, обратится в пучок света. Она всегда будет умирать именно так. Так надо.
Они будут благоговейно смотреть на то, как их великолепная королева растворяется в потоках воздуха, и кричать “браво”. Они будут смотреть на неё восторженно и испуганно в тот же миг, не понимая, что случилось.
Но богини не оставляют по себе праха. Она растворится в солнечных лучах, она смешается с закатом - не оставит и пылинки после себя. Это единственное правильное решение, которое она способна принять. И её дочь обязана с этим смириться.
И даже если нет - до определённого момента её будет держать волшебство матери. А потом уже и выбора не останется - ведь её дочь правильная и ответственная, она не позволит державе просто так взять и рухнуть.
– Так надо, - тяжело вздохнула королева, касаясь пальцами её лба. Девушка пошатнулась - и рухнула на мягкие ковры. Завтра она проснётся и ничего не будет помнить. Завтра она проснётся, руководимая своей матерью, и будет упрямо, уверенно шагать вперёд. Так надо.
Эрри повернулась к каменной раме, предназначенной непонятно для чего. Алтарь божествам казался ей насмешкой судьбы.
Она надрезала руку, и алая кровь замерла на каменной поверхности. Она будто бы в один миг стала прозрачной и такой прекрасной - куда уж там родникам!
Эрри склонилась над лужей собственной крови и улыбнулась отразившимся там синим глазам.
– Скоро мы будем вместе, родной мой, - прошептала она.
– Совсем скоро. Надеюсь, ты простишь меня. Ведь ты знаешь, что у меня не было выбора.
***
Анри лежала на земле - такая безмерно холодная, что будто бы вот-вот превратится в некую глыбу льда.
– Ты меня слышишь? Эй! Баррэ!
– Кэор с силой встряхнул её, приводя в чувство, и заглянул в глаза девушки, словно пытаясь понять, что она такое удумала.
– Что это за отчаянные попытки покончить жизнь самоубийством посреди неведомого мира?
Сандриэтта содрогнулась. В голосе королевского племянника всё ещё чувствовалась печаль - он не мог забыть о покойной супруге вот так просто и быстро, за несколько часов иди дней, - но всё же, она не могла игнорировать и громкий призыв к действию, требование идти дальше.
– Я её видела, - прошептала Сандриэтта.
– Эрроканскую королеву.
– Лиару?
– удивлённо переспросил парень, усаживаясь
– Нет, - покачала головой Сандра.
– Эрри. Первую Королеву. Как она… Как она умирала. Как отдавала свою жизнь за королевство. За свою дочь. Чтобы власть могла утвердиться, - она содрогнулась.
– Это так жутко. Наверное, нет более несчастной женщины на этом свете. И ещё она… Она так была похожа…
– На нынешних королев, само собой, - вздохнул Кэор. Казалось, стоило только вспомнить о венценосных, его мысли вновь бросились к его же принцессе, покойной, казнённой из-за того, что она пыталась убить его же дядю. Короля, так или иначе. И Кэор знал, что они все поступили правильно, когда стреляли в неё, когда соглашались её убить. Тем не менее, Марта всё ещё сияла в его памяти ясной звездой, будь она хоть сотню раз падшей.
– Нет, - возразила Анри. Она коснулась своих светлых волос, намотала прядь на палец и сильно дёрнула, словно вновь пытаясь отделить реальность от сна.
– Это была не Лиара. Не Эрла. Это была Сэя, та женщина, на которой женился наш Дарнаэл.
Кэор ничего не ответил. Он всё ещё смотрел в пустоту, будто бы перед его глазами всё ещё разворачивались бесконечные баталии.
***
Народ смотрел на него взглядом, полным обожания - фикция, выдумка. Его нарекут богом, его любят, но он просто пользуется этим, возможно. И, как бы ни старался Кэрнисс, не чувствует себя вором, укравшем трон у тех, кто и вправду на него заслуживал.
Дарнаэл Первый вновь искренне - почти, - улыбнулся своему народу. В нём уже не было молодости и красоты былых лет, и правил уже тоже не он, а его дети, потому что в таком возрасте можно разве что только махать рукой с балкона.
Всё ещё высокий, но с седыми, будто бы снежными волосами. Ему всё равно достаточно только коснуться перилл и попытаться дотянуться до них. Схватить их боль, их ужас, их желание поднять мятеж - и вывернуть так, как ему будет удобно.
Король, обречённый на вечную любовь. Король, которого невозможно предать. Король, которого будут любить всегда, когда этого он пожелает - бессмертный, всемогущий, идеальный король.
Дарнаэл Первый - звучит уже почти как божество. Сколько ещё лет пройдёт, прежде чем его потомки осмелеют достаточно, чтобы назвать его именем своего сына? Сколько лет пройдёт, прежде чем мощь Элвьенты станет слабее?
Его улыбка вымученная и уставшая, как у любого пожилого человека. Его хода тяжёлая. Совсем скоро - осталось только совершить последний рывок, - он умрёт.
Он мог бы прожить дольше. У него сильная магия, он мог бы пытаться ею, будто бы бессмертные эльфы, не вечность, но близко к тому. Двести, триста лет.
Но та, которую он любил в этом мире, уже умерла от старости. А та, что занимала его мысли вечность, не могла явиться сейчас к нему. Они навеки разделены временем и пространством. Он вспомнил о ней потому, что уже стоял слишком близко к грани.