Заклятые враги

Либрем Альма

Тавернщик скривился. Его заведение было далеко от идеала — рассохшиеся доски, вывеска давно не обновлялась, да и ступеньки скрипели так, словно под ними засел не шибко талантливый скрипач. Но, вопреки всему этому, он собирался не снижать цену той поры, когда заведение казалось прекрасным и буквально процветало, а планировал её завысить. Лучше потом позволить постоянным клиентам пожить чуть дешевле, чем этой стерве и её двум подкаблучникам. К тому же, как бы парень ни старался притвориться местным, эрроканца в нём выдавал взгляд — чуть затравленный. Да и плечи опущены не от тяжёлого труда, а от того, что над ним всегда возвышается женщина с кнутом.

Он

пару раз видел эрроканцев, что смотрели гордо. Те не скрывали собственную национальность; один из них даже напомнил мужчине самого Короля, то ли Второго, то ли Первого, это не имело значения. Тому парню он цену не затягивал до необъятных высот, наверное, потому, что испытывал определённое уважение к человеку, сумевшему не согнуться под гнетом их стервы-королевы, а вот этому — с радостью загнул бы Первый знает куда!

— Ну что же… — протянул наконец-то тавернщик. — Я бы с радостью, но… Цены с поры прошлого сезона вскочили, так что, двойная, — он подсунул прейскурант. — Придётся рассчитываться золотыми, ребятки.

Лээн даже не возразил. Он вспомнил о том, как устала в дороге Лиррэ, и сердце внезапно наполнилось непонятной теплотой. Это же заставило его моментально вытащить из кошеля на поясе монеты и всучить их мужчине, жадному, но… Зато таверна должна быть хорошей, раз уж тут дерут такие деньги.

Ключ им хозяин вручил весьма недовольно, словно отрывая родное дитя от сердца и вручая гадким незнакомцам. Впрочем, Карра схватил его безо всякого возражения, даже не поинтересовался о том, какого качества будет номер. По правде говоря, рассчитанный на двоих взяла Лиррэ, так что кому-то из парней придётся покоиться в своём, одноместном, на полу.

Лестница под ногами разве что не выла, да и то ещё не окончательный диагноз. Местами казалось, что они обязательно провалятся под пол, если сделают ещё хотя бы один шаг, но после, уже через несколько секунд, через особо шаткие доски удавалось перескочить. Их номер был на самом последнем, четвёртом, больше походившим на чердак этаже. Антонио, отличавшийся довольно высоким ростом и широкими плечами, шёл боком, ещё и согнувшись, но худощавому низкому Лээну не составило никакого труда проскользнуть по коридорчику к нужной двери.

За нею таилась даже не комната — какое-то самое настоящее позорище. По крайней мере, более ёмкую характеристику помещению дать было весьма трудно, парень аж поперхнулся, узрев там только какую-то накидку на соломенном матрасе. Ни о каком “спать на полу” и речи не могло идти — ибо весь пол погрызли мыши, а то и крысы. Одна из них, особо крупная и жирная, размером едва ли не с кошку (хотя, у страха глаза велики), сидела в углу и, как показалось Лээну, потирала лапы, уже деля в своей голове шкуру посетителя на часть для себя, для любимых деток, для близких родственников, для дальних родственников и для врагов.

— Может быть, мы бы попросили что-то получше? — наконец-то подал голос Антонио. Его акцент был сильнее, чем у Лээна, и Фарни прекрасно понимал, что если бы парень вёл переговоры, то стало бы ещё хуже.

— Молчи. Есть первым будут тебя, — отмахнулся он. — У нас всё равно больше нет денег…

Карра вздохнул, но спорить не стал. Сам он не вложил в путешествие ни копейки, правда, всё больше по той причине, что у него этих денег и не было никогда. Ни драгоценная матушка, ни кто-либо ещё никогда ему ничего не давал, а отец… Своего отца Антонио никогда в жизни не видел. Когда мать была уверена в том, что в нём проснётся дар Богини, пусть и родился мальчик, Анио считался любимым, драгоценным ребёнком, но за

магией Тэзра ни разу не увидела настоящую душу своего сына. Волшебство в нём едва-едва дышало, и стоило женщине это осознать, как она разочарованно отреклась от Антонио. Конечно, Высшая Ведьма Кррэа помогала родному ребёнку, конечно, перетягивала с курса на курс, и он любил её до потери пульса, свою прекрасную маму, вот только что-то всё равно было не так. Он чувствовал холодность, отношения натянулись подобно струне, и ничто не могло заставить молодую перспективную ведьму любить своего сына сильнее. Шэйрану — ему повезло. У того пусть мама и королева, пусть и заносчивая и с постоянными попытками доказать ребёнку, что он — ошибка, но всё равно любила она в своём сыне не магию, а его самого. Что уж говорить про отца? Антонио хотелось бы, чтобы он мог именовать Его Величество Дарнаэла Второго папой, вот только личность собственного отца оказалась для него неизвестной. Мать так и не призналась, не раскрыла свой секрет, не поведала, когда предала возлюбленную Богиню и возлегла с мужчиной. Что же, Карра её почти понимал. Нет ничего отвратительнее в этом мире, чем он и ему подобные, и женщины Эрроки, следуя постулатам матриархата, абсолютно правы в своём странном, страшном и прекрасном выборе.

— Может быть, — протянул Лээн, пытаясь убрать с глаз мешающие пряди тёмных волос, — нам следует как-то потихоньку уйти? Мы не устали, лошади ещё скачут, можно избавиться от Лиррэ, да и точка.

Но Антонио только упрямо покачал головой. Он не мог.

— Предать госпожу? — подобострастным тоном поинтересовался он. — Нет! Ни за что! Это самая отвратительная идея, что только могла посетить твою голову, Фарни… — он зажмурился, будто бы старательно выталкивал саму мысль о том, чтобы оставить Лиррэ тут, из головы. — Нет, нет, нет… Так нельзя. Мы не имеем никакого морального права…

— Успокойся, я уже и так всё о тебе понял, — отмахнулся тот. — Ты даже свою прекрасную матушку готов продать, только бы с драгоценной Лиррэ всё было хорошо, я понял. Гадко это, Анио.

— Она дороже, чем мать, — покачал головой парень. — Она не пыталась получить от меня результат.

— Наверное, вовремя поняла, что это бесполезно, — Лээн рухнул на соломенный матрас и закрыл глаза. — Если ты не хочешь никуда уходить отсюда, то я сплю. И не беспокой меня, считай, что меня для тебя больше не существует. Хотя бы до утра.

Антонио ничего не ответил. Всегда всё складывалось вот так. Сначала от него что-то требовали, а потом, получали или нет, отворачивались и теряли всякий интерес к существованию такого глупого существа, как Карра. Но повиноваться женщине — это инстинкт любого мужчины Эрроки. Лээн просто не до конца понял это, а Анио слышал подобные речи каждый день. Магия Лиррэ захватила его с головой, а парень даже не попытался сопротивляться. Он знал, что “госпожой” девушку называл не он сам, а что-то в нём, такое испуганное, как маленький ребёнок, что старательно пытается вернуть себе счастье, одобрение матери.

Он покосился на засыпающего парня, которого считал своим другом. Ничего не выйдет — Фарни тоже не сможет воспротивиться Лиррэ. Против её могучих чар нужна сильная магия. Увы, но её ни у Лээна, ни у Антонио никогда даже близко не было — они уже давно привыкли к тому, что волшебство ускользнуло от них, только легонько поманив рукой. Это болезненно, особенно если учитывать то, что они обучались в магической академии, вот только ничего не поделать. Если всё сложилось до такой степени противно, остаётся лишь подчиниться сильным мира сего.