Заклятые враги
Шрифт:
— Спасибо на добром слове, — хмыкнул Дарнаэл. — Только иногда, — он прищурился, — мне кажется, что я начинаю вспоминать…
— То, как ты едва ли не умер? — обеспокоенно спросил Гартро. Если Дар вспомнит о том, что с ним сделали, как его вывернули наизнанку… Если он вновь восстановит ту силу, что кипела в нём — им всем конец.
— Да зачем же, — отмахнулся он. — Кому нужны воспоминания о смерти? Я помню жизнь, — он вздохнул. — До тебя. До Высшего. До этого мира.
***
Никогда Тэллавар не радовался так тому, что Дарнаэл Тьеррон отбыл — и никогда не
Тэллавар остался в Эрроке — при бесконечном повиновении королям, будь то мужчины или женщины. А Дар отправился в Дарну, которой больше не было; Дар отправился в страну, которую воссоздал собственными руками.
Высшего не было на свете уже давно. Тэллавар радовался тому, что у него было — своим силам. Тому, что он мог жить столько, сколько обычному человеку и не снилось — он был куда могущественнее всего того сброда, что скопился вокруг него, он получил столько силы…
Тэллавар получил дар от Высшего. Получил его власть. Получил возможность всегда быть вторым и кивать за спиной королевской особи, сопровождать на каждую встречу Их Величества и оставаться за спиной. Ни перед кем не склонять голову, но и не поднимать её достаточно высоко, чтобы смотреть прямо в глаза.
И он в очередной раз шёл с ними — за ними, — видимой тенью, будь он стар или молод; он в очередной раз мог порадоваться разве что тому, что не постарел ни на день, что остался двадцатитрехлетнем юношей, когда остальные его ровесники уже смотрят с высоты неполных четырёх десятков лет.
…Новая резиденция, новый дворец и новая держава — посещать Элвьенту было особенно неприятно. Он всё ещё тешил себя надеждами на то, что там, по ту сторону границы, что-то изменилось, но новости приходили всё те же — новая династия вполне уверенно управляла новой державой.
Дворец впечатлял — никто не научился строить что-то в этом роде. У кого-то в Элвьенте, в этом проклятом городе, столице Лэвье была прекрасная фантазия, и Тэллавару не хотелось отвечать на свой мысленный вопрос. Он просто шёл за королём и королевой следом, просто ступал за правителями Эрроки, стараясь игнорировать карты на стенах, слуг, что пробегали мимо, склоняясь в коротких поклонах, и бесконечные бордовые ткани. Нежно-синий и белый — символы Эрроки, — раздражали неимоверно. Тэллавару хотелось крови.
Кровь забрал Дарнаэл.
В тронных залах короли не опускаются на колени, только едва заметно склоняют приветственно головы; в тронных залах всё выстелено неестественно-кровавым, и, в отличие от повелителя, маг вместе с остальными вынужден опускаться на колени. Он, Высший, второй человек в королевстве, опускается на колени перед Первым, и среди изобилия бордового бархата синие сапфиры глаз горят куда ярче обычного.
Либо он просто успел забыть о том, как выглядит его вечный соперник.
***
Время вытекает сквозь пальцы тонкой струйкой крови. Тэллавар кажется двадцатипятилетним в свои шестьдесят восемь: Дарнаэл, можно сказать, просто довольно
Тэллавару приятно чувствовать себя молодым — чего греха таить. Но чужое всегда казалось слишком сладким, наверное, потому Дарнаэл теперь стоит тут — когда одному хочется неисчерпываемый источник волшебства, второму нужно отдать молодость.
— Ну что, дорогой друг, — Гартро пожал плечами, словно такое обращение само собой разумелось. — У тебя есть прекрасная возможность провести отведённые тебе жизнью лет двадцать молодым и счастливым. Представь, как оно — пробыть в двадцатипятилетнем теле… А после смерти передашь свой дар мне. Не волочить же всё в могилу, правда!
Дарнаэлу давно пора выжить из ума. Конечно же, он гениальный политик — и воин, — но волшебство, что клокотало когда-то в его теле, угасло. И Тэллавару хочется верить в то, что в один прекрасный день всё изменится. Что никто, кроме Гартро, не сможет стать обладателем этой мощи.
— Сделка? — голос Первого тоже состарился, и он, кажется, чуточку хрипит. Ещё несколько лет, и его сил не хватит на то, чтобы нормально выглядеть, а после он и встать толком не сможет, потому что человеческие силы отнюдь не вечны. Разумеется, нормальный человек в подобных условиях согласится.
— Сделка, — кивнул Гартро. — Ты получаешь лишние двадцать лет в молодом теле от меня, я после смерти забираю те осколки волшебства, что у тебя останутся.
Дарнаэл едва заметно подался вперёд, и непривычно тусклые от возраста синие глаза хитро прищурились. Казалось, ещё мгновение, и морщины на его лице разгладятся, и Тэллавар вновь увидит вместо обыкновенного пожилого короля молодого бога; но богов не существует, кроме Эрри.
— Нет, — он опять отклонился назад, стал привычно старым и уставшим — насколько это возможно, разумеется, — моё волшебство останется в моих усыпальницах, пока достойный наследник не родится. В моей семье, Тэллавар. В моей стране.
***
Тэллавару тридцать? Тэллавару девяносто шесть. Тэллавар выступает на поле боя в первых рядах и испытывает жуткое удовольствие от того, что он на это ещё способен. Эррока наступает на Элвьенту — разумеется, детям Дарнаэла Первого далеко до своего отца, но внукам — ещё дальше. Его сын давно умер — в свои семьдесят или шестьдесят девять, в прошлом году, — и теперь правит старший внук, тоже уже не первой свежести.
Вот что удивительно — старый король до сих пор дышит, правда, уже едва-едва, в своих спальнях в окружении правнуков и правнучек, а их, право, не так уж и мало.