Заколдованная
Шрифт:
— Не много.
— Он спит неестественным сном. Эмбер кивнула.
— Он заколдован? — продолжал расспрашивать Эрик.
— Нет.
Эрик поднял брови, удивленный быстротой ее ответа.
— Похоже, ты совершенно в этом уверена, — сказал он.
— Уверена.
— Почему?
Нахмурившись, Эмбер стала вспоминать. Ощущение уверенности, перетекавшее к ней от незнакомца, сильно отличалось от того, что ей когда-либо доводилось узнавать через прикосновение. Основные свойства его характера — неистовость, гордость, щедрость, страстность,
Но она не увидела никакого хаотического мелькания образов, которые должны были населять его часы, или дни, или недели, или годы до того, как он оказался в Каменном Кольце, у подножия священной рябины. Не уловила яркого чувства цели, подобного вспышкам молнии во мраке. Не увидела никаких лиц, любимых или ненавистных.
Получалось, что у незнакомца не было никаких воспоминаний.
Не отдавая себе в этом отчета, Эмбер снова протянула к нему руку. Она заставила себя не обращать внимания на удовольствие — так, как когда-то научилась не обращать внимания на боль. Обрывая один за другим лепестки обманчивых ощущений, она стала искать воспоминания незнакомца.
Но никаких воспоминаний не было. Были лишь слабые, ускользающие проблески света, которые отступали все дальше, как только она пыталась приблизиться.
Этот человек как будто только что родился.
— Я не чувствую ничего нечистого, что грызло бы его изнутри, — сказала она наконец. — Словно прикасаюсь к младенцу.
— Младенец — фыркнул Эрик. — Да ослепит меня Бог, это самый большущий младенец, которого я когда-либо видел!
Эмбер убрала руку.
— Что еще ты можешь сказать мне? — спросил Эрик. Она так крепко сплела пальцы, что им стало больно.
Она не хотела делиться с Эриком своими страхами, но его вопросы ложились все ближе и ближе к сердцевине ее тревоги — страху, в котором она признавалась себе каждый раз, когда его отрицала.
Доблестный воин, смертельный враг и сердечный друг, трое в одном.
Нет! Я не знаю, кто он такой!
Знаю лишь, что это человек без имени, который целиком и полностью полагается на свое воинское искусство.
— Обычно ты задаешь вопрос, а человек, к которому я прикасаюсь, отвечает, и я узнаю через прикосновение, правду или неправду он говорит, — медленно произнесла Эмбер. — В этот раз все было… иначе.
Эрик перевел взгляд с бесчувственного тела незнакомца на Эмбер, которая и сама в этот момент показалась ему чужой.
— Ты здорова? — мягко спросил он. Эмбер сильно вздрогнула.
— Да.
— Похоже, ты где-то не здесь.
Улыбка далась ей с большим трудом.
— Это все от прикосновения, — сказала она.
— Прости меня.
— Ты ни в чем не виноват. Бог посылает нам не больше того, что мы в силах вынести.
— Порой мы умираем, пытаясь это сделать, — сухо обронил Эрик.
Улыбка Эмбер угасла, когда у нее в памяти вновь зазвучали слова пророчества.
Смерть непременно потоком прольется.
Глава 2
Аромат
Эмбер точно знала, что ему ничего не снится, потому что последние два дня она провела, втирая благовонное масло и тепло в его тело. За это время она не уловила в нем ничего нового. Не исчезло и удовольствие, которое она испытывала, когда прикасалась к нему. Оно было сейчас столь же острым, как и в самый первый раз.
Работая, Эмбер разговаривала с незнакомцем, пытаясь воздействовать на него словами, теплом своего прикосновения и острой, целительной силой вечной зелени и янтаря.
— Мой темный воин, — еле слышно сказала Эмбер, как говорила уже много раз. — Как ты оказался в Каменном Кольце?
Ее пальцы растерли сначала одну могучую руку, потом другую, прослеживая форму мышц, твердых даже в расслабленном состоянии. Темные волосы на его предплечьях блестели от масла в отблесках света. Вид крепких веревок, которыми он был привязан к остову кровати, заставил ее нахмуриться. Она коснулась одной из веревок вздохнула, но не развязала ее.
Эрик сказал, что либо незнакомец будет связан, либо один из оруженосцев Эрика останется рядом с Эмбер. Она выбрала веревки, потому что не хотела, чтобы здесь был кто-то еще, если спящий вдруг проснется и окажется, что он и есть тот враг, которого она боится.
Эмбер не знала, что будет делать, если это случится. Ей не хотелось даже думать об этом, потому что тогда возникнет дилемма, у которой нет решения.
И враг, и сердечный друг.
— Ты был пеший? — спросила Эмбер. — Ты был один?
В ответ лишь размеренно вздымалась и опускалась широкая грудь незнакомца.
— А твои глаза? Может быть, они серые, как лед и зимний день? Серые, как у Доминика ле Сабра? Или темнее? Говорят, у Шотландского Молота темные глаза.
А может быть, ты ни тот ни другой, а третий — никому не известный воин, вернувшийся из похода на сарацин, познавший полную меру своих сил и способностей?
Дыхание незнакомца оставалось по-прежнему глубоким и ровным.
— Я молюсь, чтобы ты оказался безвестным, — прошептала Эмбер.
Вздохнув, она вернулась к завиткам волос на груди незнакомца. Они одновременно и возбуждали ее любопытство, и доставляли удовольствие. Ей нравилось разглаживать этот курчавый покров, ощущая его упругость и ласковую щекотку у себя на ладонях.
— Может быть, ты снял свою одежду, чтобы пройти в священный круг и поспать в безопасности у подножия рябины?
Незнакомец издал какой-то еле различимый звук.
— Да, — оживилась Эмбер. — О да, мой воин. Выходи на золотой свет. Оставь позади все тени мрака.