Закон крови
Шрифт:
По знаку Арго Йом и остальные участники погони сорвали с лишенного имени одежду и бросили ее у костра, где уже лежало оружие врага и его сумки с припасами. Мал почувствовал, как резьба тотемного столба вдавилась в его спину; заломленные назад, за столб, запястья онемели, стиснутые ремнем. Ремни до крови врезались в кожу у щиколоток и бедер.
Костер задымился. Колдун бросил в него какие-то травы, толченые кости, что-то еще и затянул нараспев предпоследнее заклинание-проклятье.
Гор ждал. Арго
Пытка длилась долго. Мир стал одной непрерывной болью, смешанной с красным маревом (что это? Солнце? ) и едким, вонючим дымом. Он до крови искусал свои разбитые губы и не издал ни крика, ни стона, хотя несколько раз терял сознание. Но от боли было невозможно уйти: его приводили в чувство – и все продолжалось.
Самым страшным было то, что, помимо воли, помимо желания, в мозг, который, казалось бы, ничего уже не должен воспринимать, проникали, врезались слова Колдуна:
– Лишенный имени! Тебя не спасли твоя хитрость и твое коварство; тебе не помог и тот, кого ты просил о помощи. Наши охотники выследили тебя и взяли живым.
Осквернитель Рода, ты отвергнут своими бывшими сородичами и нашими предками. У тебя нет нашей одежды, нет нашего оружия, нет наших амулетов. На ледяную тропу ты вступишь голым и без Родовых знаков!..
И вновь – милосердное забытье, которое ничему не помогает, ни от чего не спасает… Вяжущий привкус, холодные капли – и все начинается снова, снова этот черно-красный туман, наполненный болью, снова этот зудящий голос:
– Нарушитель Закона крови! Ты не возродишься снова в чреве дочери Мамонта; наши предки – не твои предки, наши духи тебе чужды, Великий Мамонт – не твой тотем. Наши Миры – Средний, Верхний и Нижний – закрыты для тебя навсегда!
И казалось, даже в этом кровавом мареве он различает запах сгорающих когтей тигрольва, которые он столько лет носил с гордостью и надеждой! И казалось, он видит другой дым – от сгорающего жилища, в котором прошла вся его жизнь!
Проклятый, проклятый обманщик! Ты меня надул! Ты меня предал, и даже не хочешь послать мне смерть!
Был краткий отдых. Мягкая трава ласкала истерзанное, горящее тело, и не впивался в мозг колдовской голос, и было почти забытье, почти сон, – так, что мерещилось: несмышленыш Тииту сейчас очнется от дремы и вновь примется за мальчишеские игры, а потом побежит домой, где его ждут мать и сестра…
И снова пришли они. Вновь – вяжущий вкус жидкости, возвращающий из блаженного забытья для последних мук. Его тело согнули так, что кулаки и колени оказались тесно прижаты к подбородку, и в таком виде перехватили ремнями. Потом куда-то понесли и бросили на кучу свежевскопанной
– В яму! —Голос Арго.
Его втиснули в тесную дыру. Спину обожгло: похоже, с нее сорвало кусок кожи. (Мучители! Ненавистные! Должно быть, специально вырыли ее такой узкой!) И вновь ненавистный голос старого Колдуна затянул свой последний речитатив:
– Кровосмеситель, убийца, лишенный имени, лишенный родни, жилища, одежды, оружия, амулетов и Родовых знаков! Ты вступаешь на ледяную тропу живым, чтобы проложить по ней путь своим жертвам. Но те, кого ты направил по этой тропе раньше срока, вернутся назад. Ты же, проклятый своим Родом, – никогда!
В голове казнимого билось: «Так будь же и ты проклят, обманщик, обещавший мне помощь и поддержку! Будь проклят…»
И тут – он от неожиданности даже прикусил до крови средний палец правой руки, благо, руки связаны у самого рта! – тут ПРИШЕЛ ХОРОШО ЗНАКОМЫЙ ГОЛОС!
– Отважный Мал напрасно ругает своего друга! В моих словах не было лжи. Я предупреждал, я давал советы, но ты сам пренебрег моими советами и моей помощью. И оказался не таким уж сильным.
Голос вливался в левое ухо откуда-то из глубины земли, из неведомой бездны. Липкий, холодный, осклизлый, он заполнял голову:
– Да, ты не так уж и силен, отважный Мал! А я люблю сильных!
(Ответить? Но как? Услышат, да и зубов не разжать!)
– Не беспокойся, друг мой, о словах! Я понимаю мысли.
(Конечно понимает! Он и раньше это знал. Догадывался…)
На ноги, на нижнюю часть туловища уже посыпалась земля. Ее крупицы касались тела – мягко, осторожно, почти ласково.
– И все же я и сейчас могу тебе помочь. Так и быть, раз уж мы друзья!
ПОМОЧЬ?! Заметались дикие, невероятные мысли, вновь угаданные тем, вторым. Их стер скребучий смешок:
– Нет, нет! Я не вынесу тебя из этой ямы на крыльях, не разгоню, не перебью твою бывшую родню. Ничего этого не будет. Тебя засыпят. Но если ты в этот раз послушаешься меня и согласишься принять помощь, на четвертую ночь ты эту могилу покинешь. А потом – сможешь сквитаться со своими обидчиками.
Его как будто накрывали плотной, тяжелой шкурой. Комья земли уже достигали лица. Лишенный имени прикрыл глаза.
– Но как я смогу отсюда выбраться? Да еще на четвертую ночь?
– Отдав мне свое Тайное имя. Но, быть может, твой друг ошибся и отважный Мал не нуждается в его помощи? Быть может, он всем доволен? Пусть ответит, я не обидчив и сразу оставлю храброго охотника в покое.
Земля забивалась в нос, в уши, проникала в рот…