Закон крови

Микулов Олег

– Мои вопросы не только об этом. О многом.

– Понимаю. Но, быть может, подождем еще немного? Хотя бы до завтра. Сегодня – первая ночь сна Небесной Старухи. Важная ночь. Я попытаюсь еще раз обратиться к духам, навестить предков. Уверен: мой собрат-Куница займется тем же. Быть может, кому-то из нас откроется большее.

Арго возражать не стал:

– Хорошо. Я ждал долго – полагаю, еще день ничего не изменит. Когда вождь сможет посетить Колдуна?

– Если что-то откроется мне, я сам приду с рассветом к дому вождя. Если нет… Куницу или вестника

можно ожидать до полудня… Если старый Колдун не навестит своего вождя спозаранок, он будет ждать гостя в своем жилище, когда тени вновь начнут удлиняться.

Арго думал, что лишний день ничего не решит. Оказалось, он ошибся.

Пятеро молодых охотников быстрым шагом уходили на юг. К полудню подошли к той невидимой границе, дальше которой им еще не случалось удаляться от родных мест. Здесь, на вершине холма, с которого широко открывалась речная долина, остановились, чтобы оглядеться. Дул почти непрерывный, пронизывающий южный ветер.

– Пойдемте скорее! – проворчал Каймо. – Холодно.

– Дальше должно быть полегче: ложбиной прямо на юг. Так, Дрого? – спросил Вуул.

– Йом говорил – так. Потом – снова вверх, так, чтобы слева показалась Большая вода, потом… Смотрите!

Дрого показал вниз. Там из широкого полукруглого лога, поросшего лиственным редколесьем, тянулись струйки дыма. Охотники знали точно: никто из соседей здесь не живет!

– Может быть, Куницы или Серые Совы тоже на охоту отправились? – неуверенно предположил Аун. – Или наши, из общины Кано?

Но Вуул решительно покачал головой:

– Смотрите: большой, средний… дымков больше, чем пальцев на руке! Это не охотничий привал, это стойбище. Чужие.

Дело становилось серьезным. И интересным. На памяти молодых охотников (да и не только молодых) из чужих здесь появлялись лишь небольшие группы охотников, вроде такой, как они сами. Здесь – переселение. Быть может, новые соседи. Быть может – война. Но вряд ли: три Рода, давно обжившие эти земли, могут дать отпор любому врагу. Скорее всего, после знакомства и переговоров чужаки или пойдут дальше, или действительно будут приняты как новые соседи.

– Может быть, спустимся? – спросил Каймо.

Было бы заманчиво первыми разузнать о пришельцах и принести весть в родное стойбище. Но Вуул решительно покачал головой:

– Нет, Не будем сходить с тропы. Опасности нет; наши – сильнее, значит, и менять тропу нам ни к чему. Это дело детей Куницы: они ближе всего… И потом, хороши мы будем в этаком наряде! – Он с улыбкой поправил венок из цветов белого шиповника, надетый по настоянию Колдуна. Такие же венки были у всех пятерых, как и стебли чеснока, сплетенные с ремешками, удерживающими обереги.

– Ну, это-то можно и снять, – проворчал Каймо.

– Нельзя. Мы обещали Колдуну. А слово мужчины – одно!

День близился к концу. Охотники уже давно миновали места, которые посещали прежде, и теперь шли по незнакомой местности, по приметам, которые сообщил

Йом. Они соотносили положение солнца, почти невидимого из-за туч, и Большой воды, то скрывающейся за холмами и перелесками, то внезапно вновь развертывающей свою ленту слева, далеко внизу, в долине. Не бывавшие здесь ни разу, молодые охотники узнавали то, что видят, по точным описаниям тех, кто здесь уже побывал.

На открытой местности идти против ветра, не только не утихающего, но как будто даже равномерно усиливающегося, было не столько трудно, сколько противно. Хоть бы он освежал, так нет же! Только пыль, от которой приходится прищуривать и протирать глаза.

– Похоже, до низины, о которой говорил Йом, доберемся засветло, – заметил Вуул. – Заночуем там. Если хворост наготове, будет время поохотиться – свежатинки добудем.

По обычаю, на известных охотничьих тропах, в местах, удобных для ночлега, охотники обязательно оставляют запасы хвороста – для других, а быть может, и для себя.

На закате ветер немного утих. А может быть, это только казалось здесь, в уютной низине, под двойной защитой: вверху – сосен, внизу – кустарника. Здесь был и старый зольник, обложенный камнями, и хворост, и даже подготовленные деревянные вертела. Внизу, скрытая густым кустарником и осокой, журчала маленькая речка, почти ручей.

Донго и Дрого остались готовить ужин и ночлег; остальные отправились «за свежатиной».

– Не задерживайтесь! – напомнил Донго. – В конце концов, запасы у нас есть.

– Ты упрям, как старый! – расхохотался Каймо. – Не бойся! А и задержимся – не беда, Оно там осталось… Правда, Вуул?

Но Вуул сказал только:

– Вернемся в срок.

Дрого лежал между Донго и Каймо, завернувшись в мягкую оленью шкуру. У костра дежурил Аун. Дрого жалел, что не вызвался первым: несмотря на сытный и вкусный ужин (без свежатины таки не обошлось: удалось подколоть лесную свинку, успевшую нагулять изрядный жирок), ему почему-то не спалось. Ветра здесь нет, желудок полон, одеяло хорошее, да и от костра веет теплом, но по телу пробегает озноб, и трудно его унять… Небо прояснилось, и Дрого всматривался в звезды, стараясь понять: почему ему тоскливо и тревожно? Неужели только потому, что далеко от привычных мест?..

Рядом заворочался Донго. Тоже не спится…

Вдруг откуда-то издали послышался волчий вой. Слабый, еле слышный. Но ему ответили… Ближе. Ближе! И еще, и еще!.. В этих заунывных голосах не было ни угрозы, ни страсти. Тоска и страх! Воющие звери как будто делились друг с другом своей неизбывной тоской, предчувствием чего-то ужасного…

Проснулись все. Донго поднял голову раньше всех, он и не спал, как Дрого.

– Донго, что это с ними?!

Охотники прекрасно знают жизнь леса. Но Донго, с раннего детства сросшийся с ней всем своим сердцем, знал лес и его обитателей лучше любого из них. Какое-то время он молча вслушивался в эти ночные жалобы.