Закон крови
Шрифт:
– Оставь, Каймо! – с досадой проговорил Донго. – Ты словно несмышленыш или старая баба. Ну что ты действительно знаешь о нашем Колдуне? Ты хотя бы выслушал его? Нас же и на Суде не было, да и на Большом Совете нам не место…
– Ты-то уж молчал бы! – пренебрежительно отмахнулся Каймо. – Трусишке на Большом Совете, конечно, не место!.. Вот и слушай того, кто не испугался запрета!
Дрого передернуло. Это уже слишком! И невольно вспомнилось: только позавчера…
Он вовсе не хотел подслушивать,
– Каймо! До сих пор опомниться не могу с тех пор, как о вас услышала! Как вы только там, одни, выдержали все это?! Я не трусиха, но, знаешь, окажись я в эту долгую ночь вдали от своих… С ума бы, наверное, сошла… Или до времени к предкам отправилась бы!..
Нет, Каймо ничего не ответил ПРЯМО. Только – хмыкнул. Выразительно так хмыкнул: знай, мол, наших!..
И еще одно вспомнил Дрого. Шутливую поговорку, которую никогда не принимал всерьез. Шутка, не больше: «Сделал добро? Жди беды!»
Возмущенный, он хотел было вступиться за Донго и сказать этому болтуну… Но его опередил Вуул:
– Каймо, мы все, конечно, знаем, кто у нас первый храбрец! Все же – лучше бы тебе сейчас помолчать! Не думаю, что подслушивать Большой Совет – дело достойное, даже такого храбреца, как ты… Да и все ли из кустов услышишь? Перепутать можно!.. И потом, это старая баба языком чешет, и все. А делать-то мужчине придется… А убивать Колдуна – дело серьезное, даже для первого храбреца… Может, все же лучше сперва его самого послушать?
Они, молодые охотники, стояли в центре стойбища, среди взрослых мужчин. Вуул говорил совершенно серьезно, так, что никто, кроме пятерых, не понял скрытого… Но Каймо, конечно, понял скрытую издевку. Похоже, с этого момента Вуул стал его личным врагом.
А в стойбище по южной тропе уже вступали вождь, Колдун и старейшины. Их встречали женский плач, причитания, выкрики и ропот…
– Да, мы должны уйти! – говорил вождь, стоя у тотемного столба. – Так решил Большой Совет… И такова воля духов и предков. Об этом и колдун-Куница говорил, и наш Колдун…
– Наш?
– От него-то и беды!
– От него – все злосчастья! – Выкрики слышались и справа, и слева – со всех сторон. Мужские, женские…
– Опоил он, опоил нашего лучшего охотника! – надрывалась Йага. – А теперь что ж? Куда я пойду на старости лет?! Или мужчин нет у нас, некому справиться…
– Замолчи, женщина! – Арго резко ударил копьем оземь. – Ты-то почему больше всех шумишь? Тебя никто и никуда не гонит – как жила у детей Серой Совы, так и доживешь положенное. И не смей подбивать мужчин на то, что сама сделать не можешь!
Йага прикусила язык, хотя бы на время. Но не смолкал
Но вот он будто очнулся. Медленно обвел взглядом своих общинников, поочередно вглядываясь в каждого. Особенно в глаза мужчин. Особенно тех, чьи выкрики были самыми громкими… Дрого видел, как опускаются глаза, как люди волей или неволей стараются укрыться друг у друга за плечами… И ему это было приятно!
– Так, – заговорил Колдун, – вы, я вижу, уже нашли виновного и собираетесь принести его в жертву. Что ж, попробуйте, вот он, я, а вы все при оружии… Только предупреждаю: жертва будет напрасной. От новой тропы, уготованной нашему Роду, уже не уклониться, с нее не свернуть. И никому не дано знать, куда приведет она… Даже духам, которых я вопрошал!
Воцарилось молчание – угрюмое, настороженное. Даже плач прервался. Приводить угрозы в немедленное исполнение не спешил никто.
– Мне не в чем оправдываться перед вами, – продолжал Колдун. – Что мог – делал, хорошо ли, худо ли… Но если думаете, что на новой тропе вам будет лучше без меня, – что ж, решайте. Ухожу, чтобы не мешать.
И он направился прямо сквозь толпу к тропе, ведущей вверх, к его жилищу. Общинники поспешно расступались, освобождая дорогу.
Когда Колдун ушел, вождь смог наконец-то связно, без излишних помех, рассказать о решениях Большого Совета.
– Дочери Серой Совы, если пожелают, могут остаться со своими сородичами, но без детей; дети уйдут с отцами. Наши сестры, жены сыновей Серой Совы и Куницы, также вольны остаться со своими мужьями или последовать за нами – на тех же условиях, без детей.
(Решать будут в эти последние дни. Едва пи кто-то покинет свою семью, но, быть может, кто-то из дочерей Серой Совы испугается тяжелого пути и вечного разрыва со своим Родом. А из дочерей Мамонта? У кого в семье плохо?.. И вдовы… Нет, только не Йага!..)
Большинство женщин продолжали тихо плакать. Мужчины немного успокоились. Говорили между собой, уже без выкриков. Спрашивали о пути.
– Пойдем на север. Говорят, такова была древняя тропа наших предков; продолжим ее! Наш сородич Кано поведет своих людей на юг, – так он решил.
В роковые дни выбор тропы – дело вождя, на то он и вождь.
Перед тем как разойтись, вновь раздались голоса – о том же. Гор сказал за всех:
– Арго! Ты наш вождь, и мы за тобой пойдем. Но подумай о Колдуне, хорошо подумай! Что ни говори, вина на нем! Не лучше ли вступить на новую тропу без такого груза? Подумай, вождь! Твои охотники тоже будут думать. И скажут свое слово.
– Отец, ты не должен этого делать! Как мы будем без Колдуна на новой тропе? Как пройдем ее? А его здесь убьют!..