Закон молчания
Шрифт:
И не имеет значения, что, судя по фразе Макса, разговор с Роджером никто толком не слышал — только видели. Самого факта встречи уже достаточно. Черта с два тут отбрехаешься про случайного знакомого, особенно после вскрывшегося прокола. Дернуло же дуру обратно!
— Да не захотели! — пробасили сзади-справа. — Эй, этого подержи… Вот. Валялось прям на столе.
По асфальту простучали ботинки, замерли рядом с Джо, который еле слышно хмыкнул.
— Вот как. Выходит, встреча уж точно не первая.
Теду не нужно было даже поднимать головы, чтобы понять, что именно перекочевало из рук в руки, тем более оно почти тут же упало на землю. Тончайшие, не толще человеческого
— Ладно. В машину их, — распорядился Сколетта, отворачиваясь, и в висках взорвалась жаркая темнота.
***
Будь у Теда время, а главное — желание поразмыслить, он обязательно задумался бы, явились за ними только на одной машине или все же на двух. И если верен первый вариант, то какое положение хуже: ехать ночью в багажнике или все-таки вместе с собирающимися пристрелить тебя мафиози. Сейчас, однако, эти вопросы казались одинаково несущественными. Под макушкой все еще звенело от удара, отправившего в нокаут, под ребрами временами простреливало, и саднили запястья, стянутые за спиной пластиковыми хомутами. Утрамбовывали его, не церемонясь, да и багажник был, прямо сказать, не королевских размеров. Уж точно не универсал. Скрюченное тело ныло, требуя распрямиться, и Тед не поручился бы, что, пока он валялся в отключке, ему не саданули ногой пару-тройку раз. От вони чего-то прокисшего во рту скапливалась горькая слюна. В затылок упиралась острым углом коробка, на спину давило что-то длинное и в нее же при поворотах слегка стукалась канистра. Судя по тяжести и плеску — с омывайкой.
На пробу он попытался подергать руками и тихо взвыл, когда в кожу врезались тугие пластиковые полосы. Тепло из салона сюда не добивало, а надышать Тед не успел, так что сквозь мышцы прокатывалась меленькая студеная дрожь. Хотелось верить, что Дэн действительно тоже внутри, пусть пойманный, но живой, а не остался валяться во дворах. Раз уж их не убили сразу, может появиться шанс выкрутиться. Главное — его заметить, зубами вцепиться в малейшую возможность.
На каждом торможении желудок отчетливо подкатывал к горлу, а на последнем и вовсе забултыхался вверх-вниз. Пришлось стиснуть зубы, натужно сглатывая и обратившись в слух, потому что мотор заглох и на смену ему пришли голоса. Совсем рядом с багажником, но крышка не торопилась распахиваться, впуская свежий, безо всяких дурнотных запахов воздух.
Голосов было три. Первые два принадлежали Джо и Уайтеру, а третий, чуть сонный и недовольный третий, узнался сразу, и узнавание это выморозило нутро не хуже стылого ноябрьского ветра. Значит, они рядом с баром. Луиджи живет прямо при нем, в квартирке в задней части здания. Едва не в прямом смысле сутками торчит на работе.
— Ну и зачем их было привозить? — поинтересовался тот. Выслушал объяснения и неодобрительно крякнул.
На минуту повисло молчание, а затем багажник просел, когда кто-то на него оперся, и голос Луиджи зазвучал снова:
— Я вам так скажу, — размеренно, как будто дело происходило за стойкой, а в бокал лилась очередная порция светлого или темного, проговорил он, — смысла особого я в этом не вижу, вот что.
Возражения захлебнулись, едва начавшись, и Тед будто воочию увидел, как Тачетта поднимает руку и качает седой головой. Картина встала перед глазами так ясно, словно ее выхватила направленная вовне камера. Привалившийся к машине Луиджи с этими его вечными хитрыми огоньками в карих глазах. Сколетта и Уайтер, оба на взводе, один сложил руки на выпирающем животе, второй бурно жестикулирует. Казалось,
— Молодость, — протянул Луиджи со смешком. — Конечно, можно и повыбивать из ребяток информацию, не буду спорить. Но зачем? И так ясно: не вчера они стучать начали. Сколько — вопрос интересный, но не суть важный, потому что тебя, Джо, и тебя, Макс, они с потрохами сдать могли в любой момент и сдали уж точно. А что по ваши душеньки до сих пор не явились легавые, означает только одно: нацелились на кого покрупнее.
Он говорил так спокойно, с такими знакомыми интонациями, с какими, бывало, подсовывал Теду очередной сандвич. Чуть ворчливо и с добродушной насмешкой, но сейчас от насмешки этой брала жуть.
— Да врезать им пару раз, мигом запоют, на кого и сколько, — не выдержал Уайтер. — Давай отпирай свой подвальчик. Дону тоже будет интересно послушать.
В голосе Тачетты не дрогнуло и не изменилось ничего. Все тот же добрый дядюшка.
— Дон, в отличие от тебя, Макс, голову от злости не теряет, душу отводит, не рискуя, а если рискует, то не по мелочи, — прожурчал он. — У тебя с этим были проблемы, сколько я себя помню. Если забыл, то Воронцов не пикнул, когда резали беднягу Тони. К тому же нашим пташкам вполне могло хватить ума договориться, что и как складно врать. Я б на их месте так и сделал.
— Это смотря как спрашивать. Можно и так, что пуле обрадуешься, как родной маме.
— Можно, — не стал спорить с «племянником» Луиджи. — Очень даже можно. Только не пуле, а дроби. И вот проблема — что эта мама их в любом случае ждет, ври или не ври, они знают. Ты готов поручиться, что отличишь?
Снаружи потянуло слабым дымком. Уайтер заткнулся, и Тед осознал, что все это время едва дышал, а сердце молотит как бешеное. О них говорили во множественном числе, значит — рыжий жив и тоже здесь.
— Нет, — тем временем снова заговорил Тачетта, — если тебе так уж горит — бога ради, мешать не стану. Все отопру — и срывай злость сколько влезет. Но я бы на твоем месте поступил как разумный человек.
— Как разумный, это значит — плюнуть? — с сомнением протянул Джо.
— Это значит — думать головой. Вам обоим нужно залечь на дно, и как можно скорее. Сальваторе надо передать весточку, пусть принимает меры. А насколько все серьезно, выяснить куда надежней по своим каналам. Не мне тебе объяснять. С малыми проблемами справятся деньги, с большими — большие деньги. А если дело совсем труба, так и его можно решить, если поразмыслить как следует. Не за решеткой и тем более не на «замыкалке». Так что позаботьтесь о себе, а с этими я все улажу, раз уж притащили.
Багажник вернулся в прежнее положение. Застучали неторопливые шаги, а затем Уайтер громко, раскатисто засмеялся.
— Что, решил тряхнуть стариной? Приспичило ведь, а? Ну, сознайся…
Что именно ответил Луиджи, Теодор уже не слышал, слишком глухо прозвучали слова, но хохот они оборвали вмиг, а затем хлопнула дверца, а спустя пару минут опять заработал движок.
Машину снова потряхивало, канистра опять тыкалась в спину, по телу расползалась глухая ломота, а внутри все сильнее поднималась волна слепой, нерассуждающей злости на всех и вся. На Джо, Уайтера, Луиджи, на чертову дуру, не сиделось ей на другом конце страны, на полицию, которой вздумалось тянуть, на себя самого. Она захлестывала целиком, щипала на языке и стремилась вырваться наружу — в ударе кулаком, ногой по борту, хоть как-то, но этого невозможно было сделать.