Закон О.М.а
Шрифт:
– Не кипятись. Попробуй надыбать где-нибудь. Остынь до завтра, потом подумаешь. Наливай лучше.
Звяканье стаканов.
С кем это она там?Олеся потерла ушибленный локоть и опять прислушалась.
– Я всё посчитала. Сто гривен с человека, десять клиентов всего… Ерунда! Я в её годы с четырьмя мужиками одновременно в фуре кувыркалась...
– Ну, ты даёшь, Танька. Что, у тебя раньше дыр больше было?
– Дыр, Коля, и в молодости столько же было, а вот здоровья
– Подумай всё-таки до утра...
– Некогда думать, Коля, три штуки я ему отвезу завтра, а через два дня договорюсь отдать остальные. Коля, приведи мне народ. Всего десять человек. А дальше – продолжим дело. Бабки пополам.
– А условия? Помыться-подмыться?
– Всё есть в её комнате. Водку с собой принесут,закусь… Ну что для них сто гривен? Трамвайный талон! Снимут напряжение, за руль прыгнут расслабленные… отдохнувшие.
– Не знаю, Танька, давай я до утра подумаю. Наливай…
Кранты. Это она с Колей-бригадиром трёт, сучка. Хочет пустить меня на круг дальнобойщикам. Нет, мамочка, у нас каждый сам распоряжается своими дырками…
Олеся натянула старый свитер, джинсы, вытащила из шкафа лёгкую осеннюю куртку и огляделась по сторонам. Паспорт… мобильник… косметичка… деньги... сколько осталось?Макаронова вытряхнула всё из сумки на диван – восемьдесят семь гривен. Голоса за стеной смолкли. Чёрт, не хватит на Киев… Ладно, всё равно надо дёргать.
Тихо открыв окно, она скользнула в темноту. Забор, отломанная в детстве доска, замёрзшие кусты ежевики и… спасительная дорога из подлого дома. Девушка вышла на улицу к магазину, где на конечной остановке парковались маршрутки. Дура, куда я тащусь? Кто там в городе? Сука Маринка?.. Не поеду. Сдаст опять. В Николаеве больше не к кому.
Олеся свернула в переулок направо. Здесь начинался богатый квартал. Высокие кирпичные заборы, красивые ворота. Фонари с видеокамерами лениво давали перспективу чужой жизни. За прозрачной тюлью на окнах – другой мир: стабильность, предсказуемое завтра, настоящая жизнь. Там у людей хорошо, тепло…
ХОРОШО И ТЕПЛО
– Куда гуляем в такой поздний час, барышня? – у ворот дома из красного кирпича стоял парень. Белая футболка под чёрной кожаной курткой, пистолетная кобура напоказ. – Там тупик, хода нет.
Знакомый голос. Кто это? Опаньки, да это ж Вадик – познакомились недавно в баре у сельсовета. Клинья подбивал. Вот и ещё один жених. Кругом женихи…
Обернулась с улыбкой.
–
– Кто? Леся, ты что тут? Куда тебя несёт? Стоп! – поднял руку, другой поправил кобуру.
– Стой там, где стоишь.
– Почему?
– Там «мертвая зона» у видеокамер. Отойди на два шага назад.
– Зачем?
– Потом расскажу. Видишь бордюр?
– Вижу.
– Осторожно, ножками-ножками и к этому дереву… Отлично. Теперь опять отойди к бордюру. Так, хорошо. Прыгай через канаву ко мне.
Перепрыгнула в его протянутые руки.
– Что это за упражнения на бревне, Вадик?
– Чтобы в историю не попасть. У нас по сменам смотрят отчётное кино. Нельзя болтать с посторонними на улице. Это я случайно вышел, снег с камер смести.
– Ты охранник здесь?
– Ага. А ты откуда? Что с лицом?
– … - Говори.
– Вадик, я ушла из дома. Мне ночевать негде…
– Ох-ох-ох… - он немного подумал.
– Так, слушай: прыгай обратно через канаву, затем иди вперед, обойдёшь акацию и вернёшься по левой стороне улицы к маленькой калитке вон там. Видишь?
– Ну…
– Пройдёшь, потом прыгай через яму. Камера там слепая. Я её вышел чистить от снега. На старт, внимание, марш…
***
– Ща поедим, не боись, – Сурок высыпал на разогретую сковородку банку консервированной фасоли. Бахнем?
– А есть?
– Смеёшься! – Сурок открыл холодильник.
– Что это? – Макаронова смотрела на незнакомую бутылку.
– Текила. Водка из кактусов…
– Нет, не хочу. Простая есть?
– Слышь, какая переборчивая…
Накрыли королевский стол. Вадим нарубил крупно, по-деревенски, свежих огурцов и бурых помидоров. Леся разогрела в микроволновке жареную курицу и засыпала тарелку сардинами. Открыли маслины, грибы. Поели и выпили. Макаронову сморило, заснула прямо на кухонном диване.
Наутро подробно рассказала Вадику, что произошло. Он слушал внимательно, не перебивал.
– Хозяина до выходных дома не будет. Ночует на городской квартире. Я дежурство только принял. Оставайся пока, - гостеприимно предложил Сурок, – хавчик есть. Душ вон. Полотенца чистые бери.
Они целый день пили, а потом вместе спали на хозяйской кровати. К утру следующего дня их оставило ощущение времени. Вчера-сегодня-завтра растеклось по одинаковым ламинатным полам красивого дома.
Стрессовая любовь на войне провоцирует верность в эфемерной реальности. Пока тебя не убили, ты верен сексуальному партнеру. Такая ситуация сопровождает все фронтовые браки. Наступает мир, и маршалы отправляют полевых жёнв небытие… до новой войны. Маргинальная верность для полигамных бойцов – упрёк солдатке на дороге, ожидающей мужа после похоронки…