Закон сохранения вранья
Шрифт:
– Да?
– Я совсем забыл, что должен приехать мой брат. Он наверняка на ногах не стоит. У него был долгий перелет, а в самолетах он никогда не спит.
– Он что, уже приехал? – Вероника села в постели.
– Не волнуйся, Паша не станет врываться в мою спальню, как только я открою ему дверь.
Вероника мгновенно оказалась на ногах.
– Господи, но что же я надену?! Ведь мое платье испорчено!
– М-да, – Стас подошел и поцеловал ее в кончик носа. Настроение у него было потрясающим. Эта ночь оказалась не такой, к каким
– Какой у тебя размер брюк? А лишний ремень у тебя найдется? – Она заметалась по комнате.
– Открывай все подряд и выбери, что захочется. Я позвоню на работу, скажу, что задержусь на полчаса. А пока сварю кофе и напою вас с Пашей. Заодно познакомитесь.
Вероника в две минуты приняла душ, вытерла волосы и распахнула шкаф, чтобы найти себе что-нибудь приемлемое. Выбрала джинсы и сильно затянула их ремнем. Получилось смешно. Потом перекопала полку со свитерами и футболками. Справа, заваленная барахлом, лежала большая красивая коробка. Вероника не утерпела и заглянула в нее.
Заглянула и замерла. Потом медленно отодвинула вещи в сторону и придвинула коробку к себе. Открыла крышку и уставилась на ботинки, которые аккуратно лежали внутри. Шикарные ботинки. Комбинированная кожа трех цветов – от песочного до шоколадного, – наборный каблук и надменные узкие носы. Копия тех, что были на Тарасе Шульговском в день, предшествующий убийству его жены.
С первого взгляда становилось ясно, что ботинки носили – подошва была достаточно исцарапана и слегка стерты уголки каблуков.
«Буква С в записке, которую Татьяна Семенова унесла из номера Нелли Шульговской, скорее всего, означает именно „Стас“, – отстраненно подумала Вероника. – И ботинки, которые видела Инна Головатова, принадлежали ему же. Никакой несостыковки». Возможно, деловые партнеры ездили в командировку за рубеж и отоваривались в одном магазине. Или же им сделала презент какая-нибудь заинтересованная в сотрудничестве торговая фирма. Неважно. Важно, что существовало две пары ботинок.
Когда Паша познакомился с Вероникой, она показалась ему тихой и какой-то потухшей. Стас, однако, ничего не замечал. Как всякий нормальный мужчина, он был поглощен новизной собственных чувств и откровенно упивался ими.
– Куда тебя подвезти? – спросил он, распахивая перед Вероникой дверцу своего автомобиля.
Та невольно отступила.
– Никуда не надо, – через силу улыбнулась она. – Я прогуляюсь, тут недалеко. Ты же в центре живешь, забыл?
– Ладно, – Стас обнял ее за шею и прижался носом к носу. – Вот тебе моя визитка, там все-все телефоны. Но лучше звони на мобильный.
Вероника сглотнула, испугавшись, что это получилось у нее очень громко и нервно. Интересно, называла она ему вчера салон, в котором работает? Сможет он ее найти? Впрочем, что это она? Если именно Стас убил Нелли Шульговскую, он знает про нее все.
Она смотрела, как он отъезжает, и думала, похож ли он на человека в маске, который
Рыськин действительно ждал ее в машине около подъезда.
– Ну, мать, ты и выкинула фортель! – воскликнул он после коротких судорожных объятий. – Хороший придумала планчик. Я готовился получить по носу от одного Марягина, а получил по зубам, по шее и два раза по почкам от парочки датых ментов. Им не нравилось, что нужно вернуть мне пистолет и еще – как я произношу слово «лицензия».
– Ося, не ной, это твоя работа! – строго сказала Вероника.
– Пожалуй, с тобой я заработаю не гонорар, а инфаркт, – пробурчал тот. – Кстати, где ты провела ночь?
– У подруги, – соврала Вероника. – Да, и еще: мне удалось познакомиться с Марягиным.
Рыськин присвистнул.
– Расскажешь?
– Да там нечего особо рассказывать. Опять появился тот «Москвич», за рулем – женщина в зеленом. Поскольку я шла за Марягиным, он оказался ко мне ближе всех. И вытащил из-под колес.
– Ну, ты даешь – нитку тебе в шпульку!
– Ось, скажи честно: ты умеешь добывать сплетни? – Они поднялись в квартиру Вероники, и теперь она ходила по комнате, поправляя картины.
– Что ты еще придумала?
– Хочу знать, чем занялся Тарас Шульговский после смерти жены.
– Это я тебе и сам могу сказать – похоронами.
– Плохой повод для шуток, – одернула его Вероника. – Можешь покрутиться среди людей, поспрашивать, а?
– Среди каких людей? – искренне возмутился Рыськин. – Для того чтобы крутиться среди бизнесменов, я рожей не вышел. И денег у меня нет на крутеж.
– Потолкайся среди служащих «Супервтора». Придумай что-нибудь!
– Хочешь, чтобы я оставил тебя без надзора?
– Я буду дома, клянусь.
– Хорошо, я поеду, – проговорил Рыськин, всплеснув руками. – Что остается делать бедному слуге, когда у барыни приступ деспотизма?
– Бедному слуге остается подчиниться. Ось, только поезжай прямо сейчас.
Рыськин вздохнул и сказал:
– Ладно, поехал. Туда – не знаю куда.
Он еще поворчал в коридоре, пока завязывал шнурки на ботинках.
– Если хочешь, – крикнула из комнаты Вероника, – я подарю тебе одну из своих картин!
– Спасибо, не надо! – быстро ответил Ося и, помолчав, добавил: – Это слишком щедрый подарок.
Вероника вышла в коридор и увидела, что Рыськин стоит, завороженно уставившись на длинную стену, плотно увешанную обрамленными холстами.
– Скажи честно, что ты думаешь, когда смотришь на мои работы? – спросила она.
Ося открыл дверь на лестничную площадку и ответил:
– Что ты долго болела.