Закон ученого
Шрифт:
Я уже давно привык к простому правилу: в Зоне агрессивно все, что двигается. И самая лучшая защита от этого – бить на опережение.
Но черная статуя не двигалась.
Она просто стояла и смотрела на нас своими антрацитовыми глазами – и где-то на внутреннем, подсознательном уровне было понятно: она действительно смотрит.
Она – живая!
И сейчас ждет чего-то.
Вот только чего?
Моего броска и удара ножом? Очереди от бармена или Циркача? Но уже понятно было, что вряд ли наши атаки причинят какой-то вред этому странному существу.
Тогда
В общем, надоело мне играться в молчанку. Я сунул «Бритву» в ножны, скрестил руки на груди и спросил:
– Ну ладно, давай поговорим. Кто ты?
Статуя повела головой в мою сторону. Черные губы шевельнулись на черном лице, и мелодичный, но при этом неживой, явно искусственный голос, звучавший словно со всех сторон, произнес:
– Меня зовут Грета.
Строения Чистогаловки выглядели странно. Кречетов отлично помнил то, что было написано в «Энциклопедии Зоны»: на этом месте не должно быть ничего, кроме, возможно, небольшого холма, под которым похоронены обломки домов зараженного села.
Но чем ближе отряд подходил к Чистогаловке, тем яснее становилось, что с селом, в общем-то, ничего ужасного не произошло. Более того: одноэтажные добротные хаты выглядели так, словно их построили совсем недавно.
Смущало только одно: казалось, перед строениями повесили невидимые линзы, немного искажающие пространство. Совсем чуть-чуть, но вполне достаточно, чтобы опытный глаз ученого заметил некие неестественные изменения данных объектов, которые невозможно было допустить при строительстве.
И при этом дорога, по которой двигался отряд, выглядела вполне себе реальной – так же как и многочисленные знаки радиационной опасности, в изобилии натыканные вдоль обочины. А возле самой границы села торчала большая металлическая табличка, приваренная к воткнутому в землю ржавому железному лому. И на этой табличке, хорошо так проржавевшей от времени и местами разъеденной слабокислотными дождями, все еще читалась надпись, набитая через трафарет красной краской:
ПТЛРВ ЧИСТОГАЛIВКА
Кречетов поднял руку, остановив отряд, после чего жестом дал команду рассредоточиться и приготовиться к бою.
С кем?
Пока непонятно.
Но что-то с Чистогаловкой было сильно не так, ибо аббревиатура «ПТЛРВ» переводится как «пункт тимчасової локалізації радіоактивних відходів» – то есть «пункт временной локализации радиоактивных отходов». И значило это, что в далеком восемьдесят шестом село все-таки снесли и его останки захоронили как раз на том самом месте, где сейчас стояли вполне себе целые дома, разве что лишь совсем слегка, почти незаметно искривленные в пространстве.
Кречетов недаром был ученым, к тому же с неслабым опытом по изучению аномальной Зоны, воспоминания о котором прекрасно сохранились в его голове.
И он, сопоставив факты, понял, что произошло с Чистогаловкой.
Не секрет, что вселенные Розы Миров при неких критических обстоятельствах
И да, здесь, в этой Зоне жителей Чистогаловки эвакуировали, а зараженные дома снесли и их обломки закопали.
А в соседней вселенной этого почему-то не произошло.
И сейчас Кречетов смотрел на село, переместившееся в этот мир и существующее в нем вопреки всем законам физики и человеческой логики… И понимал ученый, что подобное замещение невозможно без серьезной трансформации как зданий, находящихся внутри огромной пространственной аномалии, так и тех, кто жил внутри этих зданий в момент аварии.
Ибо с момента катастрофы прошло несколько десятилетий, и как за это время мутировали те, кто был, словно в тюрьме, заточен в огромной пространственной локации, оставалось лишь предполагать…
Мелькнула у Кречетова мысль, что, пожалуй, зря он не попробовал обойти стороной проклятое село, но ученый тут же ее отбросил. Если принял решение – нужно идти до конца, иначе собственный отряд сочтет командира малодушным и вполне может перестать подчиняться. Конечно, академик Захаров вложил в эти биологические машины для убийства модули повиновения, но не стоило забывать, кем они были до репликации. Без характера нет воина, а с характерами у этих персонажей было все в порядке.
Потому оставалось только одно.
– Вперед! – скомандовал Кречетов. – Уничтожить всех, кого встретите в Чистогаловке.
И первым перешагнул невидимую черту, отделявшую мир Зоны от пространственной аномалии…
…Фыфу решительно не нравилось все.
Вообще все, что происходило после того, как он вылез из автоклава.
Да и как может понравиться ощущение, словно у тебя из головы выдрали существенный кусок мозга? Дурацкая пустота на месте утраченных воспоминаний о прошлом раздражала, словно ампутированная часть тела, и оттого настроение шама было просто отвратительным.
А еще в голову словно динамик воткнули, который занудно гундосил одно и то же: «Подчиняйся Захарову. Повинуйся Кречетову. Не пытайся вспомнить забытое. Выполняй приказы ученых, и тогда будешь получать наслаждение. За невыполнение приказа последует боль. Подчиняйся Захарову…»
Занудное нытье в голове было закольцовано.
Отупляло.
Не позволяло мыслить здраво.
Голос в черепной коробке гипнотизировал, вгоняя в легкий транс, вынуждая идти по наиболее легкому пути, не предусматривающему логического мышления. А любые попытки к анализу ситуации приводили к болезненному разряду, сотрясавшему всю нервную систему – больно, хотя и не фатально. Только после подобного разряда мозг на несколько секунд становился будто стерильным, очищенным от любых размышлений. И требовалось немного времени, чтобы вновь запустить мыслительный процесс, при этом инстинктивно стараясь обходить опасные поводы для раздумий.