Закон вечности

Думбадзе Нодар Владимирович

– А теперь спросите, где он хранит ключи от сейфа?

Следователь повторил вопрос.

– Вот здесь!
– Отец Иорам пощупал висевшую у него на шее цепочку.

Следователь записал: "Ключ от сейфа постоянно висел у пострадавшего на шее". И задал новый вопрос:

– А в каком состоянии вы обнаружили сейф? То есть он был закрыт или взломан?

– Закрыт...

– И вы сами его открыли?

– Сам...

– Одалживали ли вы ключи Арджеванидзе?

– Никогда!
– ответил отец Иорам и понял, что на этом все кончилось.

– Подумайте как следует, батюшка, что вы говорите... Может, вам нездоровится? В таком случае

отложим беседу.
– Следователю стало жаль священника.

– Ни в коем случае!
– вскочил Арджеванидзе.

– Скажите, батюшка, - продолжал следователь, - вы никогда не расставались с ключом?

Отец Иорам лишь покачал головой: он даже в бане не снимал с шеи цепочку с ключом.

– А не мог кто-нибудь выкрасть у вас ключ для снятия слепка?

Отец Иорам не считал исключенной такую возможность. Но он не был убежден в этом и поэтому предпочел не отвечать на вопрос. Он попытался в последний раз воззвать к совести Арджеванидзе:

– Признайся, иуда, если в тебе осталась хоть капля чести, кому и за сколько ты продал крест?

– От иуды слышу!
– огрызнулся бывший дьяк.

– На какие деньги ты построил дом в Глдани? Я две черепицы не смог заменить на крыше церкви, а ты...

– Дом принадлежал моему тестю. А что касается церкви, то я удивляюсь, как она вообще уцелела в руках такого разбойника, как ты!

Священник посинел. Следователь прикрикнул на Арджеванидзе:

– Еще одна такая реплика, и я...
– Он не мог придумать, что еще можно сделать с человеком, который уже арестован по подозрению в воровстве, и поэтому лишь предостерегающе помахал пальцем.

– Но ведь вы сами проверяли документы по этому дому?
– спросил Арджеванидзе. Следователь кивнул.
– Тогда зачем вы угрожаете мне? Вместо того чтобы стать на защиту интересов честного человека, вы заступаетесь за служителя культа?!

Следователь растерялся.

– А машина?
– вмешался отец Иорам.

– Гражданин Канделаки!
– обратился к нему следователь.
– Следствие детально изучило все вопросы, касавшиеся дела... Так что говорите по существу!

– А разве вопрос машины не касается дела?
– приуныл священник.

– Следствие ведется по поводу пропажи креста, и машина тут ни при чем, тем более что она принадлежит шурину гражданина Арджеванидзе.

– У меня нет вопросов!
– вздохнул отец Иорам и стал откупоривать склянку с валидолом.

– А у вас есть вопросы?
– спросил следователь у Арджеванидзе.

– Вопросы?
– Арджеванидзе встал.
– Я, как человек, добровольно порвавший с религией, и как член президиума атеистического общества, портрет которого вывешен на Красную доску в здании нашего общества, категорически и официально требую: во-первых, за злостное клеветничество немедленно привлечь этого мракобеса к строгой ответственности и примерно наказать. Во-вторых, меня, как невинную жертву произвола и клеветы, немедленно освободить. И в-третьих, возложить возмещение нанесенного мне в связи с вынужденным простоем ущерба на преступника Канделаки! У меня все!
– Арджеванидзе вытер выступившую на губах пену и сел.

– Что и на кого будет возложено, это решит правосудие, и вас я спрашиваю не об этом! Задавайте вопросы гражданину Канделаки, если у вас есть таковые!

– Пожалуйста!
– Арджеванидзе снова встал.
– Я спрашиваю этого антихриста и темного человека: куда он дел собственность грузинского народа, уникальную реликвию, крест царевны Гурандухт?

Следователь обратил на священника вопросительный

взгляд. И вдруг в памяти отца Иорама всплыла картина далекой молодости...

...На десятом номере трамвая он ехал на стадион. У Дезертирского рынка кто-то полез ему в карман. Иорам схватил вора за руку, но не успел произнести и слова, как вор закатил ему звонкую пощечину и громко крикнул:

– Как тебе не стыдно, парень?! Посмотреть на тебя - культурный, благородный молодой человек, видать, из хорошей семьи! А ты лезешь мне в карман?! Позор!..

Весь вагон обрушился на Иорама с упреками и угрозами. И ему не оставалось ничего иного, как на ходу соскочить с трамвая.

Вспомнив об этом случае, отец Иорам почувствовал, как у него загорелись щеки и на глазах его выступили слезы.

– Что вы скажете, батюшка?
– спросил следователь.

Отец Иорам слез с постели и босиком, в одном нижнем белье проковылял в другую комнату. Здесь он снял со стены огромный дедовский кинжал, перекрестился, извлек из ножен лезвие, обеими руками поднял его высоко над головой и, словно сумасшедший, ворвался в комнату, где сидели следователь и Арджеванидзе.

– Умри, сатана!
– крикнул священник и изо всех сил опустил кинжал на голову Арджеванидзе. Бывший дьякон успел отвалиться в сторону, а кинжал со свистом рассек воздух и надвое разрубил спинку стула.

Отец Иорам бросил кинжал.

– Уходите!
– произнес он замогильным голосом, упал на пол и громко зарыдал.

...Следователь понял, что дальнейшее продолжение допроса и оформление протокола было немыслимо. Он должен был или немедленно уйти, или в этой обставленной иконами комнате могла пролиться кровь. Понял это следователь и потому вместе с подозреваемым поспешно покинул квартиру настоятеля обкраденной Ортачальской церкви святой троицы...

Второй инфаркт, в результате которого отец Иорам и лежал сейчас рядом с Бачаной, произошел с ним недавно - два месяца тому назад, в доме одного известного многим работника, куда он был приглашен для отпевания скончавшегося тестя этого работника, - разумеется, ночью, нелегально.

Отец Иорам не успел даже дойти до гроба - удар хватил его, когда он, переступив порог дома, увидел на сильно декольтированной груди хозяйки... крест сестры царя Вахтанга Горгасала - Гурандухт!

...Придя в себя в карете "Скорой помощи", отец Иорам вместо вожделенного креста увидел изображенный на белом медицинском ящике огромный красный крест, а потом всю дорогу до больницы вместо родного, привычного запаха ладана ощущал тошнотворный запах нашатыря и камфары...

Отец Иорам, наученный горьким опытом первого инфаркта, на сей раз не обмолвился ни словом о причине болезни. Он отвернулся от правосудия решив доверить судьбу воле всевышнего. Он верил, что рано или поздно божья кара настигнет виновного.

Одно только мучило и терзало отца Иорама: почему именно его, а не другого избрал бог для испытаний? Почему именно ему, а не другому достались столь тяжкие муки и страдания? Отец Иорам не находил ответов на эти мучившие его вопросы...

Бачана с удивлением присматривался к отцу Иораму. После визита того странного посетителя священник переменился до неузнаваемости, почти перестал разговаривать. Была ли это апатия, меланхолия или страх - в этом не мог разобраться не то что Бачана, но и сам отец Иорам. Но своеобразное чудо, безусловно, произошло: священник напрочь забыл и адрес того дома, и фамилию хозяев. Забыл так, словно безликий посетитель выскреб ножом уголок его памяти, где хранились воспоминания о той страшной ночи.