Залечь на дно на Солстхейме
Шрифт:
Четверо посланных к старому постоялому двору солдат уже приготовили всё для встречи пленника, оставалось лишь сбросить кузнеца в подвале и приступать к допросу. Анкарион сдёрнул с головы пленника мешок.
— Анкарион? — на лице Бальдора показалось удивление. — И зачем ты притащил сюда?
— Расскажи мне, как ты работаешь со сталгримом — и мы не причиним тебе вреда.
Юстициар пытался быть жестким, смотрел на скаала с высокомерием, пытался показать свою власть над ним, своё превосходство… и надеялся, что у него получалось.
— А от дохлого рьеклинга уши ты не хочешь?
По взмаху руки своего командира один из солдат отвесил кузнецу крепкий пинок.
— Может, передумаешь? Ты знаешь, что у меня есть карта со всеми месторождениями
Скаал рассмеялся.
— Дурак ты, эльф, — издевательски произнёс он, за что получил ещё один пинок.
— Как вы обрабатываете сталгрим?
Бальдор лишь засмеялся, как сумасшедший. Почему он не хочет ничего говорить, это ведь в тот же миг прекратит все его мучения и его отпустят домой! У него нет детей, и эта тайна может умереть вместе с ним — так почему бы не поделиться ей? Альтмер этого никак не мог понять.
— Займитесь им.
Юстициар развернулся и направился к выходу.
— Анкарион! — голос кузнеца заставил талморца остановиться. — Ты мог бы попросить Фрею, но теперь забудь об этом. И ради твоего же блага — даже не приближайся к ней!
Солдаты отвесили наглецу ещё несколько пинков.
— Ты вздумал угрожать лорду? — голос одного из солдат звучал по-настоящему жестко и высокомерно; про себя Анкарион похвалил подчинённого — так и должен разговаривать с пленниками из “низших рас” представитель Талмора.
— Я? Нет. Я ему не угрожаю. Я предупреждаю. Слышишь? Разъярённая женщина страшнее десятка медведей!
Дальнейшие угрозы (или как говорил сам Бальдор, предупреждения), альтмер пропустил мимо ушей. Пусть солдаты разберутся с наглецом, может, выбьют из него что-нибудь.
Вернуться в лагерь до вечера юстициар не успел, и пришлось ночевать в горах. Сложенный из трёх крупных поленьев костёр и небольшой навес не дадут ему замёрзнуть ночью, а вот ужин будет не самым богатым — взятый из лагеря вялёный лосось, пойманный по пути пепельный прыгун и до боли кислые снежные ягоды. Анкарион молча смотрел на костёр и думал. Прав ли был кузнец, и не проще ли было узнавать секрет обработки сталгрима через Фрею? Только что шаманка бы сделала? Попросила Бальдора? Возможно, но в любом случае сейчас она не в том состоянии, чтобы просить её о чём-то, потеря отца на время лишила её рассудка, и это понятно, объяснимо. Может, стоило уже давно сняться с якоря и вернуться в Скайрим, рассказать Эленвен, что секрет обработки сталгрима утерян, и делать на Солстхейме больше нечего? И что дальше? На Алинор ему всё равно не дадут вернуться, и придётся присоединиться к скайримским полевым агентам, отлавливать всякую деревенщину. Или отправляться в очередную забытую богами дыру на очередное не слишком логичное задание. А если попросить перевода в Коллегию Винтерхолда? Блёнвенн же сказала, что Анкано отстранён от должности советника, и, верноятно, это место пустует. Должность наблюдателя — намного лучший вариант, чем работа полевого агента, более спокойная, шансов погибнуть практически нет. Знай себе, приглядывай за учеными и их учениками, иногда пиши отчёты в посольство. Возможно, когда Бальдор расколется, и можно будет, наконец, вернуться в цивилизацию, стоит написать прошение о таком переводе? Такой вариант очень привлекал альтмера, но Анкарион слишком привык к разъездам, слишком любит кочевой образ жизни, слишком гордится своими навыками выживания, с удовольствием будет приобретать новые, и с не меньшим удовольствием — знакомиться с новыми людьми, мерами и зверолюдами, наблюдать за ними, учиться у них. Может, стоит уйти в отставку и начать путешествовать в своё удовольствие? Да, но как на жизнь тогда зарабатывать? Писательством? В Алиноре вряд ли поймут, альтмерам будет малоинтересно читать заметки о способах добычи пищи в дикой среде, организации ночёвки и правилах преодоления естесственных препятствий, а уж тем более о быте различных туземцев. Переезд в страну, где книги на такие темы придутся по нраву, будет
Мужчина свернулся в калачик на самодельной лежанке из колючей хвои и найденных остатков мха (и почему он не догадался взять спальник?) и провалился в сон — завтра предстоит спуск на побережье, и нужно как следует отдохнуть.
Утром, потушив не до конца дотлевший костёр, альтмер отправился в дорогу. Рушить построенный навес он не стал — ему не нужно заметать за собой следы, так что пусть останется для каких-нибудь охотников, вдруг решивших заночевать в этих горах. Спускался недалеко от двемерских руин, населённых рьеклингами — с этими мелкими тварями связываться не хотелось, и Анкарион держался в стороне, надеясь, что существа проигнорируют его. Затем — ещё один спуск, и прямой путь по зачищенному от недоброжелательных существ по побережью прямиком до лагеря. Теперь оставалось лишь одно: ждать результатов.
Следующее утро принесло неожиданные вести: солдаты доложили о том, что заметили на горизонте судно под талморскими флагами, с которого была спущена шлюпка с двумя военными на борту и направлена в сторону берега. Наверное, корабль снабжения наконец добрался. Юстициар приготовился принимать груз, сверять накладные и сдавать собственные отчёты с наспех добавленным сообщением о том, что удалось захватить в плен хранителя секрета обработки сталгрима.
— Лорд Анкарион, — позвал один из причаливших к пристани солдат, — вам пакет.
Талморец с некоторым подозрением принял из рук соотечественника свиток, отошёл в служившую штабом хижину и, разломав печать, принялся изучать документ. Едва пробежавшись глазами по строчкам, альтмер едва сдержал радостный крик. Его переводят! В Коллегию Винтерхолда, на должность советника — вернее сказать, наблюдателя! А неудачник, которого на Солстхейм направили, пусть дальше сам разбирается! Только… может, сходить, попрощаться с Фреей? Скаалка всё же была к нему добра, много чему научила, и альтмер ловил себя на мысли, что даже будет по этим миролюбивым дикарям… скучать?
— Разрешите?
Анкарион повернул голову на подчинённого.
— Что случилось?
— Мы поймали нарушительницу. Бретонка, на вид между двадцатью и двадцати пятью годами. Утверждает, что она знакома с вами, и у неё к вам есть какое-то дело.
Первой в голову пришла Блёнвенн — больше молоденьких бретонок среди своих знакомых юстициар припомнить не мог. Только что она здесь делает?
— Приведите её сюда.
Солдат чинно отсалютовал своему начальнику, и в хижину почти затолкнули саму пленницу. Девушка всё так же оделась в свою странную броню из серебристого материала и кожаный капюшон, разве что на сей раз она была безоружна.
— При ней было только это, — подчинённый протянул рюкзак с черепом немёртвой лошади.
— Оставьте нас.
Солдат вышел за порог, оставив пленницу наедине со своим начальником. Девушка выглядела спокойной, но шевеление пальцами и тихое постукивание каблуком выдавало её волнение.
— Я хочу поговорить насчёт скаальского кузнеца, — уверенным голосом произнесла Блёнвенн.
Альтмер посмотрел на бретонку с нескрываемой злобой. И как у неё могло хватить мозгов притащиться сюда — наверняка же понимает, что в дела Талмора вмешивается!
— Так-так. Очевидно, кто-то из этих дикарей заметил нас и прибежал пожаловаться аж в Воронью Скалу. Надеюсь, вы понимаете, что вмешиваетесь в дела Талмора, и чем это вам грозит. К тому же, цели моей миссии здесь строго секретна, так что назовите хоть одну причину, почему я не должен приказать своим солдатам казнить вас.
— Кузнец вам ничего не расскажет, — в голове волшебницы звучало какое-то странное спокойствие, если не сказать, равнодушие. — Если вы правда так хорошо изучили скаалов, как пытались утверждать мне, вы это чувствуете. Вы должны знать, что скаалы — упрямый народ. Если они не захотят что-либо рассказать или сделать, то никакими пытками их не переубедить.