Залечь на дно на Солстхейме
Шрифт:
Севан Телендас, кажется, был готов растаять от таких слов.
— Благодарю за доверие, ярл Корир. Ладно, теперь серьёзно и к делу, — тёмный эльф, наконец, успокоился. — От его… донесения мне немного не по себе. Если Братья Бури действительно смогли поставить двемерскую баллисту на колёса и научились управлять ей, наша задумка с драконами может накрыться.
— Вы что-нибудь предпримете?
— Да. Вышлю ударный отряд, пусть потреплют Братьев Бури и попытаются эту баллисту уничтожить. Если она, конечно, действительно там есть.
Иными словами, легат захотел проверить, насколько
Архимаг вернулась в Коллегию, тут же направилась в Зал Поддержки, к Колетте Маренс — которая как раз возилась с Анкарионом.
— С ним всё хорошо будет, госпожа архимаг, — браво заверила женщина. — Рана на бедре неглубокая, пару рёбер срастить для меня не проблема, а что на лице оставили — так это вообще пустяки. Шрамы украшают мужчину, не так ли?
Талморец с приятной улыбкой кивнул, будто бы соглашаясь.
— Анкарион, как закончите — ко мне, — приказала Драконорождённая, пытаясь оставаться нейтрально-строгой.
Бретонка предпочла вернуться в свои покои — обдумать всё, что она услышала на сегодняшнем военном совете. И приготовиться отругать советника за самоуправство, за риск собственной жизнью. Это — не его битва и не его война, если судить и просто по-человечески, и с более глобальной точки зрения. Заодно всё же попытаться расспросить, что толкнуло его пойти к легату, что заставило предложить свою помощь. Возможно, стоит удовлетворить его любопытство насчёт Ноктюрнал, хотя бы просто намекнуть, а нужную книгу в Арканеуме он без проблем найти сможет и сам сделает выводы. Раз уж талморец расспросил о своём новом архимаге, знает об уничтоженном её руками Тёмном Братстве и локальном Кризисе Обливиона в Виндхельме, то должен узнать, зачем Драконорождённая отправилась в Рифтен, как в Коллегии оказались черновики Колсельмо к учебнику фалмерского языка и о том, откуда в том числе появились деньги на начало ремонта самого здания.
Девушка налила себе немного вина, развалилась в кресле за столом и погрузилась в раздумия насчёт грядущей битвы. Одно радовало: в Винтерхолде не было ферм, которые можно разорить. Но вот что Братья Бури устроят, если их не удастся остановить… Всех, кого можно будет заподозрить в связи с Империей, а уж тем более тех, чьи уши закруглённостью не отличаются, убьют — жестоко убьют. Арания Иенит, Неласар, Мейлур Селот… о том, что с ними случится, попадись они Галмару и его отморозкам на глаза, бретонка даже думать не желала. Проигрывать в этом сражении у Империи не было права. У Винтерхолда не было права. У самой Блёнвенн не было права.
— Разрешите?
Отдыхать Анкарион не отправлялся — он по-прежнему немного прихрамывал, на его лице всё так же красовались ссадины и кровоподтёки, разве что меховую одежду он удосужился сменить
— Проходите и присаживайтесь. И объясняйте, зачем вы затеяли это безумие!
Альтмер позволил себе хитрую ухмылку.
— Вы понимаете, что вас могли убить — и убили бы! В конце концов, у вас в Коллегии работы нет? Вас четыре дня не было!
— Зато я добыл важную информацию, — с такой же ухмылкой оправдался талморец.
— Это — не ваша работа! Ваша работа здесь, в Коллегии!
Эльф лишь одарил архимага недовольным взглядом. Да, он в праве не понимать, почему Блёнвенн так переживает за его жизнь, в его праве возмутиться и заявить, что он может делать всё, что не противоречит интересам Альдмерского Доминиона.
— Анкарион, я понимаю, мы не полностью доверяем друг другу, не верим в искренность друг друга, — Блёнвенн немного смягчилась. — Но мы оба верим в нашу корысть.
— Никогда не посчитаю вас корыстным человеком, — Анкарион несколько едко поднял бровь.
Драконорождённая недовольно вздохнула.
— Скажу прямо: я не желаю отвечать перед Эленвен за вашу возможную смерть. Не желаю писать ей кучу объяснительных записок. И не желаю распинаться перед следователями, которых она ко мне пришлёт в случае вашей гибели. Вас такой ответ в качестве моих корыстных мотивов устроит?
Талморец позволил себе несколько смешков. Бретонка злилась: кажется, этот эльф решил начать издеваться.
— Нет, Блёнвенн. Это не корыстные мотивы. Это вполне обычное нежелание любого начальника отвечать перед кем-то за чью-то смерть, особенно если он к этой самой смерти не имел прямого отношения. «Я не желаю вашей смерти, потому что Эленвен перестанет пересылать средства на ваше содержание, которые я смогу присвоить» — вот это корыстный мотив.
Блёнвенн недовольно вздохнула. Действительно: этот эльф начинает издеваться.
— Вы можете хоть немного побыть серьёзным? Вас ранили. Вы едва сбежали. Едва добрались до города. У вас шрам на пол-бедра на всю жизнь останется. Колетта, наверное, велела вам выпить одно из своих гадких до тошноты зелий…
— Спасибо, что предупредили насчёт зелья. — отшутился талморец.
Драконорождённая закрыла лицо ладонью.
— Блёнвенн, вы правильно заметили: мы не верим в искренность друг друга, — альтмер, наконец, избавился от ухмылки. — Я вполне могу вам сказать, что скорейшая смерть Галмара и его людей мне не менее выгодна, чем вам, и что в Коллегии взаперти из-за него я сидеть не готов. Но постарайтесь поверить, что дело не только в этом.
— Хорошо, но тогда в чём же ещё? Почему всё же вы так заботитесь обо мне? Если брать в расчёт лишь правила приличия, то в моём случае они не требуют от вас ничего подобного.
Анкарион с улыбкой опустил голову.
— Считайте, что я исполняю волю… одного хорошего мера.
Ответ породил лишь больше вопросов.
— Почему вы просто не расскажете мне?
— По той же причине, что и вы не говорите мне о вашей связи с Ноктюрнал.
— Хорошо. Вспомните, как Хермеус Мора назвал меня в день смерти Сторна. Вспомните — и ищите ответ в Арканеуме. Когда вы… будете готовы спокойно поговорить обо всём, что вы прочли, возвращайтесь.